Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь. Марек Хальтер
отлично!
И больше ни слова. Казалось, Марина его нисколько не интересует. Надежда, слушая Полину, не спускала с них глаз. Сталин сел за стол, подав пример остальным.
Марину усадили между Калининым и Микояном. Анастас был интересным мужчиной с уверенной повадкой любимца женщин. Чуть смуглый, породистое армянское лицо с чувственными губами и усиками сердцееда. Его глаза так же сверкали, как пуговицы на его френче.
Аллилуева сидела недалеко от Марины – напротив мужа и рядом с Бухариным. Николай Иванович был полной противоположностью Микояну. Открытый лоб, осунувшееся лицо, серое от усталости и постоянного курения. Он улыбнулся Марине. У Бухарина не хватало одного зуба, но это была улыбка интеллигентного человека.
Или таковым казавшегося. Кто их разберет?
Потом долгие годы вспоминая эту вечеринку, Марина осознала ее полную абсурдность, как и того, что за ней последовало. Все происходило точно, как в спектакле. Его участники разыгрывали чувства, изображали эмоции, обменивались репликами согласно своей лучше или хуже выученной роли. Может, поэтому ее и пригласили? Раз театр, нужна актриса.
Но за билет взымалась непомерная плата.
Спектакль начался балетом официанток, приносивших разнообразные блюда. Красный борщ, колбасы, угорь, язык с хреном, пельмени из смеси говядины и свинины… Бесконечные пирожки, салаты с майонезом и солеными огурчиками, плошки с икрой. Черную икру Марина еще никогда не пробовала. Пили рюмку за рюмкой, графинчики быстро пустели. Запах грузинских вин и «Московской водки» мешался с ароматом пищи. Неслыханное изобилие, чрезмерное! Все радостно предавались чревоугодию. Смеялись, болтали. У всех уже наступило легкое опьянение – светлое, радостное чувство, возникающее в начале застолья.
Некоторое время Марина ни на что не обращала внимания, только пила и ела, спеша насытиться. Она уже чувствовала небольшое головокружение. Галантный Микоян не забывал наполнять ее тарелку и бокал. Он-то был уже сыт. Как и все присутствующие, которые теперь на нее весело поглядывали. Два-три раза Марине показалось, что и Сталин взглянул на нее. Но она не решалась встретиться с ним глазами. Впрочем, нельзя сказать, что Сталин проявлял к ней какой-то особый интерес. Егорова и остальные сотрапезники лезли из кожи вон, чтобы его рассмешить.
Наконец старик Калинин учинил Марине допрос: откуда она приехала? давно ли в Москве? гордятся ли ею родители?
– У меня нет родителей.
– Ах так…
– Мой отец погиб на империалистической. Он был на венгерской границе и получил Георгия, а через пару недель был убит австрияками. Так мама рассказывала. Мне тогда было четыре года.
Марининым ответом заинтересовалась жена Ворошилова, сидевшая напротив нее. У Екатерины Ворошиловой было гладкое лицо с немного выпученными глазами. Она спросила:
– А где теперь твоя мама?
Марине не очень хотелось отвечать. Она допила свой бокал и понурилась. Ее мать вышла за плотника, который рвался из Колпино в Ленинград. Мать