Война и потусторонний мир. Дарья Раскина
его последние слова отдались странным беспокойством за грудиной. Петр все еще обдумывал это пожелание, когда молодой офицер, посланный встречать его, ступил ближе и, вытянувшись в струнку, отсалютовал. Лапой. Петр старался не таращиться, но сделать это было нелегко – офицер был лисом, затянутым в капитанский мундир. Лисья морда, покрытая гладким мехом, чуть подрагивающий от волнения нос и когтистые лапы смотрелись удивительно – и в то же время удивительно гармонично в сочетании с красным воротником, золотыми аксельбантами на черном сукне и белыми рейтузами, заправленными в высокие сапоги. Но самым восхитительным было, пожалуй, серьезное выражение юного пушистого лица и любопытство, что молодой капитан старался оной серьезностью скрыть, да только лукавые черные глаза все выдавали. Зрелище это было настолько умилительное, что Петр, несмотря на важность миссии и угрозу не только личной его жизни, но и всему отечеству, с трудом боролся с желанием выяснить, торчит ли сзади из-под мундира рыжий хвост.
– Добро пожаловать, князь, – отчеканил капитан. – От имени императрицы Иверии приказано поприветствовать вас в столице Потусторонней Российской империи и проводить во дворец на аудиенцию.
Петр приветственно кивнул:
– Показывайте дорогу, капитан.
Капитан лихо крутанулся, взмахнув бахромой на эполетах, и запрыгал вверх по лестнице. При каждом шаге белые рейтузы обтягивали пушистые тылы, и Петр усердно кашлял, скрывая неподобающее хихиканье.
И да, шикарный лисий хвост наличествовал.
Глава 2
Шкатулка с двойным дном
– Князь Петр Михайлович Волконский, – отчеканили из-за двери в кабинет императрицы.
Петр выпрямил плечи – хотя, казалось, мундир и так уж едва не трещал – и устремил взгляд строго вперед, игнорируя свирепые выражения морд шестерых громадных оборотней в мохнатых шапках, стоявших у дверей конвоем.
Через мгновение холодный голос произнес деловое:
– Зови.
Кровь застучала за ушами, позвоночник словно спаяло, пальцы ног подогнулись. «Гром победы раздавайся», – пропел мысленно Петр, шагая через порог. Поступь его, звонко-шпорная, не выдавала волнения, взгляд был тверд, зубы сжаты.
Кабинет императрицы отличался строгостью: никаких тебе мраморных колонн или золотой лепнины, простая светлая комната с синими портьерами и паркетным полом. Из мебели – шкафы да этажерки с книгами, оттоманка в небольшом алькове, стол и пара кресел у камина; из удивительного разве что вычурная люстра под потолком, живая белка в хрустальной клетке справа от стола и коллекция портретов на стенах – предыдущие лесные цари, один чуднее другого. Подивившись рогам, клыкам, раздвоенным языкам и даже одному бесовскому рылу, Петр остановился, щелкнул каблуками и принялся ждать.
Воцарилась тишина. Едва слышно скрипело перо, хрустела бумага. То и дело раздавался щелчок – это деловито хлопотала белка. Петр присмотрелся – она разгрызала