Истинная поневоле. Марина Эльденберт
Стоило моему взгляду споткнуться о литые мышцы на мощной спине, все вступительные слова заготовленной речи выветрились из головы.
Это происходило вновь: мне дико захотелось подойти сзади и провести ладонями по его спине, прижаться к ней грудью, лизнуть его под лопаткой. Наваждение, которое мне не принадлежало. Не могло мне принадлежать!
– Доброе утро, – говорит Доминик, не оборачиваясь. – Ты вовремя. Завтрак готов.
– Я не завтракаю.
– Придется, если хочешь, чтобы наш сын родился здоровым.
Я складываю руки на груди и приподнимаю бровь.
– То есть ты собираешься насильно затолкать в меня омлет?
Альфа наконец-то оборачивается и сканирует меня испытывающим взглядом.
– В этом есть необходимость?
Как ни странно, сейчас от запаха еды мне не хочется немедленно воспользоваться гостевым туалетом. Наоборот, в животе тихо урчит, потому что второй стейк вчера я пропустила, а против омлета малыш, кажется, не возражает. Поэтому я отодвигаю стул с ближайшей к двери стороны стола.
– Хорошо, я позавтракаю с тобой.
Доминик выключает плиту и раскладывает омлет по тарелкам, а потом ставит одну передо мной. Порция волчья, но я решаю не спорить и принимаю врученную мне вилку. Альфа опускается на соседний стул. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он меня ждал. Услышал, как я проснулась, и ждал, пока спущусь. А значит, не только я хочу поговорить.
– Я хочу, чтобы ты сегодня посетила доктора, – подтверждает мою догадку Доминик.
– Я вчера уже была в больнице.
– Это хорошая клиника, но она не для вервольфов. Я хочу, чтобы тебя осмотрел наш специалист.
– И как ты собираешься убедить их принять не волчицу?
– Не волнуйся, они не станут задавать лишних вопросов. А я должен быть уверенным, что с сыном все хорошо.
Омлет вкусный, и я даже позволяю себе немного насладиться завтраком, прежде чем перейти к собственным вопросам.
– Зачем тебе ребенок?
– О чем ты? – прищуривается он.
– Зачем тебе ребенок от меня? Ты сам вчера сказал, что Хантер недовервольф. Этот малыш тоже родится таким. Неполноценным с точки зрения волков. Когда ты женишься на Одри, у вас будут общие волчата. Так зачем тебе мой ребенок?
Доминик откладывает вилку и пристально изучает мое лицо. Долго.
– Ты действительно не понимаешь? – интересуется он, и его вопрос заставляет меня почувствовать себя глупо.
– Что я должна понять?
– Это мой ребенок, Шарлин. Я не собираюсь от него отказываться только потому, что тебе так захотелось.
– Но ты заставляешь отказаться от него меня, потому что тебе так захотелось! – Мой голос почти срывается на крик, и я заставляю себя продолжить завтрак, только чтобы вернуть себе видимость спокойствия.
Странно, что у меня получается есть в присутствии этого тирана!
– Разве я тебя заставляю?
Я едва не давлюсь от возмущения.
– А как