Истинная поневоле. Марина Эльденберт
такое сильное, что именно это меня и спасает от необдуманных поступков. Осознание, что я собиралась сделать, выдергивает меня в реальность. Осознание и страх, что только что практически утратила контроль.
В глазах Доминика гаснет тот же алчный огонь, который я успела ощутить на себе. Это сделал он? Заставил меня почувствовать себя ненасытной самкой, желающей спариваться. Венера говорила про голос альфы, а что насчет взгляда?
Я облизываю пересохшие губы и сжимаю кулаки, чтобы не выдать дрожь, от которой до сих пор меня всю колотит. Мне нельзя волноваться. Малышу это не на пользу.
– Не делай так больше, – приказываю я. Мой голос тоже дрожит, но это вполне можно списать на раздражение.
– Как?
– Как ты делаешь!
– Я всего лишь спросил тебя про визит к доктору.
– Ты разве не знаешь, что с моим здоровьем?
– Это конфиденциальная информация, поэтому для начала я решил все уточнить у тебя.
Желание никуда не исчезло, но я понемногу превращала его в здоровую злость.
– Для начала? Это угроза?
– Предусмотрительность. Так в чем дело?
Я заглядываю в его лицо и понимаю, что Доминик не лжет. Не пытается вывести меня на чистую воду, чтобы призналась первой, не издевается. Иначе бы на вопрос про «знаешь» ответил иначе. Он действительно не чувствует, что я беременна.
Вопрос – почему?
Проще всего спросить у него, но я не готова признаваться Доминику сейчас.
– Меня кое-что беспокоило, поэтому я делала УЗИ. Но с моим здоровьем все хорошо. Спасибо, что интересуешься.
– Поужинаем вместе?
А вот это неожиданно! Настолько неожиданно, что я зависаю второй раз за вечер.
– Нет, – отрезаю я. – Чем меньше мы будем проводить время в обществе друг друга, тем лучше. Ты сам сказал, что мы друг другу не подходим. Друзей из нас тоже не получится.
– Не получится, – соглашается Доминик. – Я не смогу дружить с тобой, Шарлин. Для этого я слишком тебя хочу.
Его слова отражаются в груди болью. Потому что «хочу» не равно «люблю». Он хочет мной владеть и на самом деле не видит во мне равную. Наши отношения изначально были обречены на провал.
– А я – нет, – отвечаю я, все-таки ныряя в промежуток между перилами и Домиником и сдерживаю себя, чтобы не начать перепрыгивать через ступеньки. Наоборот, поднимаюсь медленно и уже на верхней площадке оборачиваюсь, чтобы заметить закрывшуюся входную дверь. После чего спешу к себе.
Далеко босиком Доминик не уйдет, наверняка отправился на пляж, поэтому у меня есть немного времени.
Набираю Хантера и прошу:
– Расскажи все, что знаешь про имани.
– Всё – слишком расплывчатое понятие, – отвечает историк.
Я подхожу к окну и замечаю пересекающего внутренний двор Доминика. Не оглядываясь, он толкает заднюю калитку и скрывается в темноте пляжа. Того самого, на котором я впервые увидела его в волчьей ипостаси.
Замечаю, что свободной рукой вцепилась в край подоконника до побелевших