Алмазные псы. Аластер Рейнольдс
Но несколько тысяч в сумме могли дать нужный результат.
– Я запрещаю! – воскликнула я. – Не позволю даже ради спасения корабля! Ни убийства, ни самоубийства, ни самопожертвования. Ничто на свете этого не стоит!
– Это стоит всего на свете, – возразила Магадиз. – Во-первых, известие об артефакте – об этом объекте – необходимо доставить в цивилизованный мир и предать широчайшей огласке. Это не должно остаться тайным знанием одной фракции правительства. Возможно, существуют и другие подобные объекты, которые тоже нужно нанести на карты и подвергнуть изучению. Во-вторых, вы должны высказаться в пользу мира. Если корабль не вернется, если исчезнет без следа, сразу возникнут всякие измышления. Вы должны уберечь нас от этого.
– Но ведь вы…
– Вашему свидетельству поверят быстрей, чем моему, – продолжала она. – И не думайте, что это будет наше общее самоубийство. Все решалось коллективно, с кворумом, как у обычных пассажиров, так и у сочленителей. Большинство спящих привели в относительное сознание, так что они смогли проголосовать, а мы учли их мнение. Не скажу, что решение было единогласным… но оно принято, причем подавляющим большинством. Мы все рискуем в равной степени. Автоматика будет выбрасывать капсулы до тех пор, пока корабль не ляжет на обратный курс, с допустимой погрешностью. Возможно, для этого потребуется десять тысяч капсул или даже пятнадцать. Пока мы не достигнем результата, выбор будет совершенно случайным. Мы вернемся в криосон, точно зная лишь то, что наши шансы выжить не нулевые.
– И этого достаточно, – добавил доктор Грелле. – Как сказала Магадиз, пусть лучше выживет один из нас, чем ни одного.
– Струма остался бы доволен, если бы вы расправились со всеми нами, – снова заговорила Магадиз. – Но вы этого не сделали. И даже когда появилась надежда, что мы успеем закончить ремонт, вы с риском для жизни отправились исследовать останки чужого корабля. Экипаж и пассажиры оценили ваш поступок и сочли его достойным уважения.
– Струма просто искал удобный случай убить меня.
– Решение принимали вы, а не Струма. И мы тоже приняли окончательное решение. – За непреклонностью Магадиз угадывалась все же малая толика сострадания. – Мы с доктором Грелле возвращаемся в криосон. Наше пробуждение было временной мерой, и теперь мы должны подчиниться своей судьбе.
– Нет! – повторила я. – Останьтесь со мной. Вы же сами говорили, что не все должны умереть.
– Мы смирились со своей участью, – сказал доктор Грелле. – А теперь, капитан Бернсдоттир, вам нужно смириться со своей.
И я смирилась.
Я верила, что у нас есть нечто большее, чем просто шанс. Я думала, если спасется хоть один из нас, тысячи других тоже удастся вернуть к жизни. И как только они проснутся, среди них найдутся свидетели, которые подтвердят мою версию событий.
Но я ошибалась.
Корабль отремонтировал себя, и я прилетела на Йеллоустон. Как я уже сказала, были приняты все меры, чтобы уберечь меня от последствий долгого криосна.