Рога. Джо Хилл
сказал Хеннити.
– Чур, мне ножку, – сказал Терри, и некоторые из парней рассмеялись против своего желания.
Эрик Хеннити был того же возраста, что и Терри, грубый диковатый парень с руками, умевшими поймать футбольный мяч, забросить спиннинг, починить моторчик и шлепнуть по заднице. Эрик Хеннити был их супергероем, в дополнение ко всему его отец, бывший местный полицейский, был самым взаправдашным образом ранен, хотя не в перестрелке, а в казарме: на третий день его службы другой полицейский уронил заряженный пистолет, и пуля попала Брету Хеннити в живот. Отец Эрика занимался теперь распространением бейсбольных карточек, хотя Иг, наблюдавший его достаточно долгое время, давно уже думал, что его настоящим бизнесом была борьба со страховой компанией за стотысячедолларовую страховку, которая все никак не могла материализоваться.
Эрик и Терри оттащили мороженую индейку к старому пню, прогнившему настолько, что в середине него была мокрая дыра. Эрик наступил на птицу и вдавил ее в пень. Она засела очень плотно, так что по краям дыры вспучились кожа и жир. Отдельно были втиснуты две ножки – розовые кости, обтянутые сырой плотью.
Эрик достал из кармана две свои последние «вишенки» и отложил одну из них в сторону. Он словно не замечал мальчишку, тут же ее подхватившего, и других мальчишек, собравшихся вокруг, глазея и прищелкивая языками. У Ига мелькнула мысль, что Эрик вытащил свою лишнюю «вишенку» именно для того, чтобы добиться такой реакции. Терри взял другую петарду и засунул ее в индейку. Из заднего прохода несчастной птицы похабно торчал длинный шестидюймовый запал.
– Всем вам очень хочется попрятаться, – сказал Эрик, – а иначе вы будете одеты в индюшатину. И дайте-ка мне эту другую. Если кто-нибудь попробует смыться с моей последней «вишенкой», эта пташка не будет последней, в чью жопу я засуну боеприпас.
Мальчишки расселись, прячась на дне канавы за стволами деревьев. Несмотря на все их усилия выглядеть равнодушно, в воздухе ощущалось нервное ожидание. Девушки на скале тоже проявляли заинтересованность; они видели, что-то сейчас случится. Одна из них встала на колени и заслонила глаза рукой, глядя то на Терри, то на Эрика. Иг испытал укол зависти, что она не глядит вместо них на него.
Эрик поставил ногу на край пня, вытащил зажигалку и щелкнул ею. Запал начал рассыпать белые искры. Эрик и Терри какую-то секунду помедлили, глядя на запал, словно сомневаясь, будет он гореть или нет. Затем начали пятиться, без особой спешки. Это делалось очень красиво, с тщательно продуманным сценическим спокойствием. Эрик велел всем остальным попрятаться, и они беспрекословно подчинились, и только Эрик и Терри выглядели стальными и неустрашимыми и в том, как они поджигали петарду, и в том, как медленно, неторопливо уходили из зоны взрыва. Они отступили на двадцать шагов, но так и не пригнулись, не спрятались за чем-нибудь, а упорно смотрели на пень. Запал шипел приблизительно три секунды и вдруг погас. И ничего не случилось.
– Вот же мать твою! – сказал Терри. – Отсырел,