Год Майских Жуков. Анатолий Постолов
в сторону окошка.
Дворник сделал шаг назад, повернулся и, наверное, полминуты с некоторым недоумением изучал своё приземистое окошко.
Марик тем временем, стреляя глазами, осматривал комнату. Он увидел пришпиленные кнопками к стене две черно-белых фотографии, на одной из них был изображен знаменитый готический собор, на другой был снят угол их дома с табличкой, на которой значилось название переулка – "Каретников провулок". Что-то в названии смутило Марика, но он не успел это "что-то" взвесить на весах сомнений, потому что дворник, мельком взглянув на мальчика, опустил голову и сказал, словно размышлял вслух:
– А как же оно могло треснуть? Снаружи решётка… Да ещё уголок отвалился. Может быть, это старая трещина, мною не замеченная, от удара повело её… но уголок-то отвалился…
Тут он поднял голову и с мягкой укоризной посмотрел мальчику в глаза.
– Отвалился, – сказал Марик и вздохнул.
– И скажу наверняка, – голос дворника понизился до уровня повышенной секретности. – Отвалился уголок ровно четыре минуты тринадцать секунд назад.
Марик улыбнулся и тут же спрятал улыбку, но внутренне он сразу расслабился и принял этот искусственно таинственный тон, как своего рода приглашение к игре.
– Так вы время засекли с момента удара?
Дворник приложил два пальца своей изувеченной руки ко рту и, сделав комичную мину, шепнул: "Наугад ляпнул", – при этом его брови быстро взлетели, сморщив лоб гармошкой, и тут же опустились. И в глазах его мелькнула какая-то весёлая искорка. После чего он приставил к носу указательный палец, словно хотел почесать кончик, но передумал и, хмыкнув, произнёс:
– Чудеса! Что-то тут не по правилам. Дайте-ка мне взглянуть снаружи. Просто чудеса.
Он сунул свои шерстяные ступни в грязные рабочие ботинки без шнурков и вместе с Мариком вышел во двор.
– Я на воротах стоял, – начал объяснять Марик. – Кто-то сильно ударил, я ногу просто подставил…
– Вижу, вижу – успокоил его дворник. – Но всё равно загадка. Посмотрите.
Они подошли поближе к окошку.
– Здесь решётка от самого окна отступает сантиметров на десять. Как же мяч мог стекло задеть?
Марик пожал плечами.
– Говорите, на воротах стояли?
– Да, я правый угол прикрывал.
– А ранец это ваш?
– Мой.
Марик опять почувствовал неловкость из-за непривычно подчёркнутого обращения на "вы".
Дворник подошел к футбольным воротам, но, не задержавшись возле левой условной штанги, сразу подошёл к правой, где прочно обосновался том Достоевского.
– Не знал, что теперь в школах Достоевского читают. Вы в каком классе учитесь?
– В восьмом. Но в программе Достоевского нет. Я сам по себе.
– Сложная книга. Вам не кажется?
Марик почувствовал, как уши у него слегка накалились. Он знал, что врать в таких случаях бесполезно – уши выдадут.
– Я только