Гомер, сын Мандельштама. Марк Берколайко
победил на выборах, мы дружим по принципу «Para bellum»[1] – вот и просочилась в наше здание группка «детей их друзей» и «друзей их детей». Теперь каждое слово, произнесенное у нас, гуляет многократным эхом – у них…
Дама пришла, чтобы доложить о подготовке кредитного договора на тот самый миллиард.
– Кредит нам дают, – пустила она пробный шар, – на крайне невыгодных условиях.
– Увы! – вздохнул я. – Но нужно учитывать, что строительство в Недогонеже мусороперерабатывающего комплекса, да еще крупнейшего в Европе, имеет важное политическое значение.
– У меня такое впечатление, – улыбнулась Инна Сергеевна, – что о политическом значении этого строительства говорится только потому, что экономическая логика хромает на обе ноги.
– И много ли подобных впечатлений, – улыбнулся я, мысленно поздравив ее с четкостью мышления, – вы накопили за полгода работы у нас?
– Гораздо меньше, чем ожидала.
– Неужели даже меньше, чем ожидал Александр Константинович? Если не ошибаюсь, именно он вас сюда ввинтил?
– Вы имеете в виду – рекомендовал? Дело в том, что моя мать, она умерла три года назад, была кузиной жены Александра Константиновича…
– И вы, племянница первой леди, стали номером два в гареме первого лорда?
Вскочила.
– Кто вам дал право?!
– Сам взял. Равно, как и вы, в нарушение всех правил, взялись излагать не аргументы, а впечатления. Будете визировать проект договора?
– Нет.
– Тогда ступайте вон.
У дверей обернулась.
– Вам доставляет удовольствие так общаться?
– А вам доставляет удовольствие трахаться с губернатором?
– Безусловно. Он каждый вечер дает жене снотворное, и ровно в три ночи мы безумствуем на третьей слева скамейке в Бунинском сквере. «Темные аллеи» сгорают от стыда.
Вышла слишком быстро. Не успел, к сожалению, ничего сказать вслед.
Уже было собрался уходить, суббота как-никак, но тут элегантная дама, взволнованно «дыша духами и туманами», появилась опять.
…Два года я настраивал этот орган муниципального управления, так что теперь он отлично темперирован: исполнители податливы, как клавиши, документооборот стремителен и дозирован, как воздух в органных трубах, – и звучит величественная фуга всепобеждающего «Оп-па!». И только эта «клавиша» – западает.
– Что вам еще?!
– На листе согласования я записала «особое мнение».
– Какое вероломство!
– И оставила у руководителя аппарата заявление об уходе!
– А это смерти подобно! Ваш преемник не сможет «стучать» в таком же романтическом стиле.
– Что?!
– Разве не так? После объятий на третьей слева… шептать в еще пылающее страстью ухо подробности о моих коварных замыслах…
Она смотрела на меня, как Германн – на астральное
Из фразы «Si vis pacem, para bellum» – Хочешь мира, готовься к войне (