Хаос времён года. Эль Косимано
и я уверен, что Лайон намеренно отдал такое распоряжение. А из тех, кто сидит в соседних со мной камерах, я никому не доверяю… Во всяком случае, не настолько, чтобы рискнуть поделиться своими мыслями.
Кай лежит на койке под моей. Прошло уже несколько часов с тех пор, как мы в последний раз разговаривали – а это было после завтрака. Протеиновый коктейль не дал насыщения, от голода болит голова, делая меня раздражительным и опустошенным.
С тех пор как в камеру посадили Кай, открывалась только щель, чтобы протолкнуть нам поднос с едой, и я удивляюсь, как это до сих пор не протоптал каньон в полу. Я отшвыриваю импровизированный мяч и закрываю лицо рукой, но в окружающей темноте и тишине все, что мне остается, – это обрывки воспоминаний разговора в кабинете Лайона.
Скрипит нижняя койка. Мгновение спустя я вздрагиваю от того, что что-то мягко плюхается мне на кровать. Отняв руку от глаз, я хмурюсь, увидев лежащий у моей ноги мячик из носков.
– Ты уже решил, что будешь делать? – Бестелесный голос Кай пружинит от стен, и я снова закрываю лицо. Я не ответил на те немногие вопросы, которые она осмеливалась задать с тех пор, как Лайон запер нас вместе, уверенный, что он подослал ее сюда, чтобы вынюхивать. Но она ни разу никуда не выходила, с тех пор как Стражи закрыли дверь, а камера слежения на потолке снаружи нашей темницы установлена не настолько близко, чтобы улавливать звуки. Может быть, я ошибался.
– Тебе-то что? – осторожно спрашиваю я. – Сама решила?
Долгое время она ничего не говорит.
– Я подумала, что из меня получился бы хороший учитель. Ну, знаешь… по стрельбе из лука. Или я могла бы преподавать землеведение. У меня бы это хорошо получилось.
В горле у меня зарождается сухой смешок, разрастается, прокатывается по телу, сотрясая его.
– Что такое? Нет ничего плохого в том, чтобы быть учителем. Между прочим, ты тоже мог бы преподавать.
Я сажусь, хватаю мяч из носков, спускаю ноги с кровати и спрыгиваю на пол. Кай лежит на спине, сцепив пальцы за головой. Я бросаю в нее мячик, и она отвечает сердитым взглядом.
Упершись руками в свою койку, я склоняюсь над ней, отбрасывая тень на ее постель.
– Ты серьезно думаешь, что Лайон позволит тебе учить других?
– Почему бы и нет? Нереиде же позволил.
– Кто такая Нереида?
– Мой куратор, – поясняет Кай и хмурится. – Она преподает греческий. И английский как второй язык. Профессор Лайон говорит, что она счастлива.
Я подавляю укол чего-то, подозрительно похожего на чувство вины. Со всем этим шоком от пробуждения и правдой, которую я узнал во время встречи с Лайоном, я напрочь забыл поинтересоваться судьбой моего куратора. Мы никогда не были близки, и честно говоря, мне плевать, чем он решит заняться в жизни, если Лайон позволит ему ее сохранить.
– Это Лайон тебе сказал? – Кай прищуривается, глядя на меня, а я бормочу: – Ну, конечно, он. – Я наклоняюсь ниже, полностью загораживая ей свет. – Ты всерьез полагаешь, что после того, что ты сделала с Джеком, Лайон позволит