Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера. Анна Владимировна Носова
ножны – разумеется, не пустые. Второй накануне тоже подумывал о подобных мерах потенциальной самозащиты, но в итоге так и не решился на них: а что, если прегрешение раскроется?
Йанги знала об этом. Знала еще до того, как перед Уммом открылись храмовые двери и он явил ей свой лик, полный недоверчивого напряжения и страха перед будущим.
Однако вместо того, чтобы обрушить гнев на головы стражников, Йанги с гостеприимством доброй хозяйки простерла к ним руки и проникновенно изрекла:
– Не бойтесь, доблестные защитники нашего подлинного короля и его благоденствующей семьи. Огненный бог, как вы знаете, столь же грозен, сколь и справедлив. Если корни ваших проступков не достигли отравленной почвы пятигрешия – многоглавого змея, которого молитвами Матери звезд сразил в смертельной схватке Огненный бог, – то расплата не будет ни кровавой, ни мучительной.
Дримгур вздохнул с облегчением. Как выяснилось, рановато.
– Но если кто-то из вас переступил хоть слово из Семи наставлений – в деяниях ваших или силой лукавого умысла, – голос Йанги пронзил храмовую тишину всеми оттенками грозового раската, – священное пламя отплатит вам тем же.
Умм дал этому раскату пройти через себя. Он готов был поклясться, что почувствовал, как жреческий голос рассекает его грудную клетку, будто нож масло. Детство и отрочество пронеслись перед ним обрывками снов и воспоминаний. Главный грех Умма – отступничество от судьбы, родных и корней – вдруг отделился от него и воспарил грозным черным призраком.
Он все понял: она знает, бежать некуда, а уповать на помощь небес – глупо и бессмысленно.
Глава 9 Благословение отчаянием
Сердце Илари ускоряло ритм по мере приближения девушки к ядру государства Вига – Университету Нуа. Кора наук и мантия искусств облекали это ядро столь тесно, что порой у подводных обитателей рождался резонный вопрос: а выдержат ли эту ношу стены древних башен? Не рухнут ли они однажды под тяжестью знаний, открытий, архивов и манускриптов? Однако – то ли назло сомневающимся, то ли восславляя своих именитых архитекторов – уже много светооборотов Университет незыблемо господствовал на старом месте. Это самое высокое в столице здание – выше даже Обители хранителя – заносчиво вздымало свои семь разноцветных башен над прочими городскими строениями, словно стремясь пронзить ими «небесный свод» водорослей круах. Видимая из любой точки города и его окрестностей, академическая твердыня казалась выдутой из толстого матового стекла. Причем, учитывая ее размеры, не слишком уж надуманным выглядело предположение, что сделано это было в гигантской тигельной печи силами какого-то мифического великана.
Так все и виделось Илари. И было отчасти правдой.
Эпоха дерзкого реформатора Золиатта, ознаменованная масштабными архитектурными реконструкциями, которые резвыми протоками разбежались из истока в Нуа по территории Вига, оставила значительный след и на образе Университета. Его старое здание,