Хроники государственной питейной политики в России XVII – первая половина XIX вв. Н. В. Пронина
При себе кандидаты должны были иметь наличные денежные средства в сумме, равной двенадцатой части стоимости годовой порции вина, и все необходимые документы. Если на один питейный дом будет несколько охотчиков, то решение о выборе винного продавца принималось по жребию[445].
После восстановления откупной торговли в 1827 году власти возвратились к существовавшему в начале столетия порядку заключения подрядных контрактов и откупных договоров, в соответствии с которым без кординальных изменений проводились казенные торги до 1863 года[446].
Для проведения торгов в 1831 году были утверждены интересные дополнения к общим правилам: государственные торги должны были производиться не только путем публичного торга, но и посредством запечатанных объявлений[447]. Суть этой процедуры заключалась в следующем. Те, кто не мог присутствовать на торгах, направляли объявление, где указывали основные условия, на которых они могли принять питейную торговлю на откуп. Когда «переторжка» с присутствующими торговцами заканчивалась, объявления вскрывались и зачитывались всем[448]. Если оказывалось, что условия, содержащиеся в «закрытом предложении», были наиболее выгодны для казны, то с отсутствующим претендентом заочно заключался договор.
Здесь следует отметить, что при заблаговременном заключении контрактов и договоров неопределенным всегда оставалось одно: будущие объемы и качество урожая «хлеба». Именно от производственного сырья зависели издержки производителей, а значит, и возможности исполнения финансовых обязательств перед казной. Эта неопределенность нередко становилась причиной разорения винокуров. Один из подобных случаев в своих воспоминаниях описывал барон А. И. Дельвиг: «Нарышкин в это время, по совету своего свояка С. В. Абазы, устраивал винокуренный завод, для чего заложил все свое имение и взял поставку вина. Торги на эту поставку в то время производились в начале года, когда неизвестен еще был урожай, и потому торговые цены на вино бывали иногда при неурожае в два и даже в три раза дешевле действительной его ценности, отчего винокуренные заводчики разорялись, если не имели для куренения хлеба прежних урожаев. 1837 г. был неурожайный, и Нарышкин с первого же года своего хозяйства разорился, так что никогда не мог поправиться»[449].
Итак, заводчик должен был получить соответствующее разрешение на осуществление винокурения.
Для построения новой винокурни и осуществления выделки хлебного вина в XVIII веке производитель получал специальное разрешение – приказ из ратуши[450]. В соответствии с Уставом о винокурении 1765 года субъекты, планирующие построить винокуренный завод, должны были предоставить в местную канцелярию информацию (объявление) о том, где будет организовано производство, а также о количестве и мощностях винокуренного оборудования: кубов и казанов[451]. После возведения завода, оплачивался соответствующий сбор, а кубы и казаны подлежали обязательному клеймению канцелярией[452]. Иные
См.: «Правила об отдаче в содержание питейных домов винопродавцам в Великороссийских Губерниях с 1826 года» от 25 июня 1825 года // ПСЗ 1. – Т. 39. – № 30394. – С. 336.
См.: Ст. 54–65. Устав о питейном сборе и акцизе.
См.: Высочайше утвержденное Положение «О производстве торгов на откупа, подряды и продажу казенного имущества, посредством запечатанных объявлений» от 13 ноября 1831 года // ПСЗ 2. – Т. 6. – Ч. 2. – № 4944. – С. 209.
См.: Там же. – С. 213.
См.: Дельвиг А. И. Мои воспоминания. Т. 1. 1813–1842. – Издание Московского Публичного и Румянцовского музеев. – С. 228.
См.: ПСЗ 1. – Т. 4. – № 1813. – С. 78; ПСЗ 1. – Т. 4. – № 1816. – С. 83; ПСЗ 1. – Т. 4. – № 1922. – С. 201.
См.: ПСЗ 1. – Т. 17. – № 12448. – С. 208.
См.: Там же.