Князья Эльдорадо. Владимир Лошаченко
и редкий день обходился без дождя. По рукотворным каналам двигались груженые баржи, развозя различные грузы и товары по складам и магазинам.
На верфи Кошкин озадачил местных корабелов, подсунув им невиданный чертеж. Те долго чесали затылки, но желание богатого клиента – закон, а то, что линейный корабль по размерам имеет всего две мачты и одну пушечную палубу – плевать.
Иван на карете ехал с верфи, бездумно глядя на беленькие дома с веселыми крышами из красной черепицы:
«Молодцы голландцы – живут в эдакой мокроте и не унывают, работяги и мореходы отличные. Ближе к весне необходимо набрать команду, ее к тому же обучить придется. Заботы, заботы. Завтра по плану поеду в местечко Утрехт, что находится на юго-востоке. Один плотник говорил невнятно: вроде слышал, что у некой вдовы имеется юная дочь. Так вот, не в себе она с малолетства, такое горе для матери».
Иван, когда услышал это от плотника, подпрыгнул на месте и с большим трудом взял себя в руки. Искин решил пока ничего не говорить – чего заранее тревожить, вдруг девчонка не подойдет.
Вечер провел с темнокожей командой, обучая их строевому шагу и ружейному артикулу. Они с Ильей менялись через день, гоняя тсонга в хвост и в гриву. Никите доставалось вдвойне: кроме всего прочего он учился грамоте, математике и прочим нужным наукам. Иван твердо решил сделать из бывшего казачка отличного боевого офицера.
У задней высокой каменной стены устроили тир – боевые стрельбы из мушкетов и кремневых пистолетов проводились регулярно. Справа, метрах в шести, обустроили полосу препятствий, где молодые бойцы осваивали нелегкую армейскую науку. Весь отряд переодели в специально сшитую форму, да не одну. Полевая – из парусины с двойными швами и накладками на локтях и коленях.
Марш-броски – чуть ли не ежедневно под командованием Никиты. Выходной – один день, в воскресенье. С утра шли в православную часовенку с греком – священником отцом Григорием – на заутреню.
Негров крестили три месяца назад – грек случайно подвернулся. За хорошие деньги уговорили остаться в Амстердаме. Нанятые плотники живо срубили часовенку в квартале от особняка. Несколько икон написали местные художники по предоставленным наброскам. Богатые оклады из золота и серебра сотворили ювелиры. Они же изладили остальную церковную утварь. Любопытные горожане, заглядывавшие сюда, поражались богатому убранству и благолепию.
Иван с Ильей частенько захаживали к отцу Григорию, испрашивали, не терпит ли в чем нужды. Через какое-то время поселили священника у себя во флигеле: чего ему мотаться на службу через весь город. По его просьбе заказали малый колокол. Отлили его к марту.
В Утрехт Кошкин приехал к двенадцати дня, изрядно помотавшись по городку, прежде чем вышел на искомый адрес. Вдова Маргарита Хове – симпатичная женщина лет тридцати с хвостиком – развешивала в небольшом дворике постиранное белье. Ей неуклюже помогала молодая девушка с приятной внешностью – из-под чепца выбивались непокорные белокурые локоны. Внезапно девушка застыла, уставившись в небо, забыла про таз с бельем у себя в руках. Парнишка