Князья Эльдорадо. Владимир Лошаченко
в двух экземплярах.
– Простите, менейр[2], но я не могу, у нас нет денег для лечения.
– О, пардон. Это мы вам заплатим десять тысяч гульденов за принесенные неудобства. В договоре все расписано детально, с головы вашей дочери волосок не упадет. Сейчас зачту его вслух.
Через полчаса договор подписали – Маргарита Хове поставила отпечаток вымазанного сажей большого пальца.
Анна с иностранцем давно уехала в Амстердам, а Марагрита все сидела у стола, с недоверием глядя на столбики золотых монет. Ей до конца не верилось в привалившее богатство, а главное – неужели бедная девочка поправится и обретет свой кусочек счастья? Она аккуратно разложила гульдены по старым чулкам и, оставив две монеты, крикнула сына:
– Пауль, бери большую корзину, пойди в лавку за продуктами.
Вернувшись в столицу, Иван с порога получил задания – поручить горничной вымыть девушку в ванной, а самому подготовить комнату для кибердока. В доме поднялась суета, все наличные силы бросили на обустройство. Команда негров притащила камеру-саркофаг и установила ее рядом с большим окном. По указаниям Искин разместили все остальное оборудование. Выгнав народ из этой половины дома, Кошкин с Юсуповым перенесли Искин в палату и установили рядом с изгловьем, подсоединив несколько экранированных проводов к разъемам.
Анну, завернув в простыню, Иван уложил в камеру. Сняв простынку, он целомудренно отвел глаза и вышел из комнаты. «Тренированный» взгляд успел оценить великолепную девичью стать.
«Не о том думаю», – сердито тряхнул головой Кошкин.
В палату Иван зашел через полчаса по требованию Искин. Голова девушки оказалась лысой и гладкой.
– Не стой столбом, волосы заверни в тряпицу и отнеси постижерам. Не буду же я ходить первое время совсем без прически.
– Дак ее что, кибердок подстриг?
– Ну не я же. Короче, девица вполне здорова физически, все анализы взяты. Сегодня снимем энцефалограмму мозга для пересадки матрицы личности.
– Ваня, дай горничной денег и пошли ее в лавку купить девочке хорошую одежду и башмачки. Да занесите с Ильей кровать, спать Анна пока будет здесь.
Пересадка личности длилась четыре дня, после чего парни переложили девушку на кровать.
Иван просидел у изголовья всю ночь, изредка давая пить морс не приходившей в себя Анне.
Он проснулся утром в кресле от ощущения чужого взгляда. Пока открывал глаза, рука рефлекторно выдернула «Глок-22» из кобуры.
– Отбой тревоги, Ванечка.
– Екарный бабай!
Перед ним на кровати сидела улыбающаяся Анна.
– Получилось?
– Получилось, Ванечка! – И девушка, сбросив одеяло, бросилась ему на колени. Затормошила, закружила по комнате то плача, то смеясь. Затем она стала разглядывать свои руки и ноги. Кошкин смущенно отвернулся.
– Ванечка, ты пошто личико воротишь, я тебе не нравлюсь, да?
– Нет, просто ты голенькая. Нехорошо пялиться. Неудобно.
– Ладно,
Менейр – господин (