Погружение в фэнтези. Яна Желтакова
и сама система без нее могла бы функционировать. Порой я начинала думать, а не рудимент ли я? Тогда мне становилось очень холодно, я видела тебя, но ты не чувствовал меня, а потом снова забвение: вроде что-то делала, вроде понимала, что я кто-то, но кто вот, понимания этого не было. Когда я просыпалась, да, это было больше похоже на сон, который просто проходил в фазе темноты и полного безучастия с моей стороны, то выходила и бродила тут, все еще не понимая, но уже зная, что там мне не место, а потом снова засасывало. Система безличия – это тот сильный организм, который просто так не отпустит, он питается тобой до полного истощения, и когда уже почувствует, что в тебе нет силы, то просто выбросит. Есть другие системы, с другими ценностями, с другими идеями, выше, честнее, достойнее. Я думала об этом в момент включения себя. – Родион молчал и смотрел на нее, он боялся ее прервать. Чем больше она говорила, тем заметнее и живее становилась. – Ты такой же теплый, но не могу отогреться от тебя, наверное, не в этом дело, я опять ошиблась.
Сказав это, она замолчала и снова стала таять. Родион протянул руку, чтоб ее схватить, но пальцы поймали только воздух. Его лицо исказилось от боли, он больше не мог и упал на землю.
Она сказала, что он – воин, но это не так. Она – да. Смог бы он выбраться оттуда? Он не знал. Сейчас ее жизнь – это сплошная борьба с системой и с самой собой, неведомая ему. Она пыталась вернуться в свою жизнь, вырвать себя из оковы забывших себя, ведь весь туман – это люди, забывшие свою суть, плывущие в неосознанном своем состояние, с закрытыми глазами, живущие, но в тоже время спящие. Столько времени он искал ее, хотел вырвать из тумана, но сейчас понял, что только она сама сможет выйти оттуда, ему остается только ждать. Она справится. Он верил в нее, как она всегда в него верила. Она давала ему силу и энергию необходимые для движения. Сейчас его очередь, но он мог только ждать. Ведь она права: отогреться она могла только изнутри, даже он не сможет ей дать столько тепла, чтобы вновь запустить механизм ее настоящей жизни.
Был первый день, когда Родион не пошел искать, но полностью посвятил его себе. Он понял, что нужно просто ждать, но ничего не делать при этом не мог. Этот день и последующие были заполнены делами, но не автоматическими. Он помнил каждый день, даже, порой, поминутно. В нем было много сил и жизни.
Она вернулась к нему тихо, одним утром. Он открыл глаза и увидел ее, сидящую на кровати и улыбающуюся.
– Хочешь кофе? – спросила она. – Мне так много надо тебе рассказать. Кажется, я не ела целую вечность. Еще бы я прогулялась. На улице сегодня туманно.
Они засмеялись, это было их нелепой шуткой, смешной только для них двоих. Они вновь были вдвоем, пройдя каждый свой путь к себе и друг к другу. Что-то изменилось, они это чувствовали, стало глубже.
Она налила ему кофе со словами:
– Давай напомним людям, кто они, и наконец ощутим, что такое солнце и ветер, а может повезет и загадаем желание на падающую звезду. Всегда мечтала.
Он