Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф. Михаил Ландбург
себе к рукам?
Виктор округлил глаза.
– Мне показалось, что раввин Иосеф вполне удовлетворён тем, что у него есть его Бог…
– Ну да, ну да, – пряча глаза, пробормотал следователь, но… – А ты не мог бы попытаться заставить себя размышлять более глубоко?..
– Более глубоко – это как? – спросил Виктор.
– Более глубоко – это когда напрягают мозги, – пояснил следователь. – Напрягать мозги порой приходится… И тебе придётся!..
«Фигу тебе!» – подумал Виктор и вслух сказал:
– Буду стараться!
Следователь одобрительно причмокнул губками.
– Умница! – сказал он ласково и добавил: «Твое преступное поведение возле ворот Кфар-Даром я попытаюсь переквалифицировать, то есть, высказать мнение, что избранное тобою действо было не столько преступным, сколько, скажем, некоей необдуманной шалостью…»
– Вы попытаетесь? – вскинулся Виктор. – Правда?
– Истинная! – улыбнулся следователь. – А что тебя смущает?
Задумчиво разглядывая широкие густые брови следователя, Виктор поделился своими познаниями из философии:
– Некий древний китаец заметил, что «истинная правда» на самом деле похожа на её отсутствие!»
– Китаец? – спохватился следователь.
– Китаец!
– Заметил?
– Да, а что?
– Вряд ли китаец мог…Заметить что-либо глазками-щёлочками?
– Ясно!
– Что?
– Ясно, что вы-то нисколько не китаец!
– Вот именно! Я-то заметить могу…
«Можно-нельзя» – с детства знакомые слова. Учиться на отлично – можно, но поступить на журналистику в МГУ – нельзя… Управиться с чьим-то капризом – можно; со своим – нельзя… Появиться на свет без родителей – нельзя: жить на свете без родителей – можно… Кому-то проезжать на красный свет – нельзя; а кому-то можно… Тосковать по погибшим родителям – можно, а погибшим родителям по тебе – нельзя… Призывать людей селиться в песках Газы – можно, а потом, оказывается – нельзя…»
– Моя версия, – продолжил следователь, – может выглядеть примерно такой: «В ту минуту, когда солдаты армии обороны Израиля пришли передать решение правительства об эвакуации поселенцев с территории Гуш-Катиф, тебя обнаружили лежащим вдоль ворот Кфар-Даром. Ты лежал на голой земле и, не позволяя солдатам пройти, наигрывал на губной гармошке какую-то печальную вещицу этого…
– Шопена! – подсказал Виктор.
– Ну, да! – с натугой проговорил следователь и поджал губки.
Наступила тишина.
«Уснул», – подумал о следователе Виктор и прошептал:
– Отрывок из второй сонаты си-бемоль минор.
Следователь приподнял бровь.
– Так называемый «Похоронный марш» – уточнил Виктор и, чтобы вывести следователя из состояния задумчивости, немного покашлял.
– Зачем ты это… – вдруг подняв голову, спросил следователь. – Зачем «похоронный»?
Виктор пояснил:
– В знак выражения скорби и печали.
– Скорбь и печаль?
– Похороны