По ту сторону звезд. Кристофер Паолини
ей Файзель, не шли из головы.
Алан заметил это.
– Перестань, – шепнул он.
– Мм… просто… что сказал Файзель…
– Не обращай на него внимания. Он разочарован и злится. Больше никто так не думает о тебе.
– Ага.
Но Кира не была в этом вполне уверена. Как все это несправедливо! Она делала только то, что входило в ее обязанности, и любой из них на ее месте сделал бы то же самое. Если бы она не осмотрела те странные скалы, Файзель первый попрекнул бы ее: нечего отлынивать! И ведь она и Алан тоже пострадали из-за этого открытия, потеряли уж никак не меньше, чем остальные члены команды…
Алан ткнулся носом ей в затылок.
– Все будет хорошо. Вот увидишь.
И он затих, а Кира слушала его замедленное дыхание и смотрела в темноту.
Все по-прежнему было плохо и как-то неправильно. Желудок завязывался узлами, все больнее, и Кира насильно заставляла себя закрыть глаза и не думать о Файзеле и о ближайшем будущем. Но никак не могла забыть слова, прозвучавшие в столовой, и горячий уголек гнева продолжал разгораться в ней, даже когда она провалилась наконец в беспокойный сон.
2
Тьма. Огромное пространство космоса, пустынное, незнакомое. Звезды – холодные точки света, острые, словно иголки на бархатной подушечке.
Впереди раздувалась, увеличиваясь в размерах, звезда – Кира неслась к ней стремительнее самого быстрого корабля. Звезда была тусклой, красно-оранжевой, словно кусок угля, гаснущего на слое сажи. Старая, усталая звезда, наверное, она родилась в раннюю пору Вселенной, когда все было горячим и ярким.
Семь планет вращались вокруг сумрачной звезды: один газовый гигант и шесть планет земного типа. Темно-коричневые, в пятнах, будто больные, а между второй и третьей планетой блестел пояс мелких астероидов – словно кристаллический песок. Печаль охватила Киру. Она не могла объяснить отчего, но при этом зрелище ей захотелось плакать, как плакала она, когда умер дедушка. Хуже этого ничего быть не могло: утрата, полная и безнадежная, без надежды на возвращение.
Но печаль, томившая ее, была старинной, и, как всякая печаль, она утихла, заглушенная более настойчивыми чувствами – гневом, страхом, отчаянием. Сильнее всего был страх, и он дал Кире понять, что опасность надвигается, неотвратимая, подступающая вплотную, – и все же она не могла пошевелиться, словно слой глины сковал извне ее тело.
Угроза совсем близка, вот уже нависает, и вспыхнула паника. Нет времени ждать, нет времени думать. Надо вырваться! Сначала освободиться, а потом…
Звезда разгорелась ярче, с силой тысячи солнц, из ее короны во тьму вонзились клинки мечей. Один клинок проник в нее, в Киру, белая вспышка, словно копье воткнули в глаз, и каждый сантиметр кожи горел, обугливаясь.
Она завопила – в пустоту, – но боль не прекратилась, и она вскрикнула снова…
Кира резко села в постели. Она задыхалась, с нее градом лил пот, одеяло облепило ее, как пленка. Где-то на территории базы тоже раздавались крики, в них явно звучала паника.
Рядом