Гражданка дальше ручья. Букаракис
закрываются. Мельничный ручей. Станции Кирпичный Завод, Радченко, Дунай, а Петрокрепость поезд проедет без остановок и…быр-быр-быр… Сады! – донёсся неторопливый голос водителя электрички.
– А нам не Бейдян…Бейгад… нам раньфе выфодить не нядо быо? – запаниковал Борька.
– Ах, я садовая голова, – заорал я. – Это не Бернгардовка! И не Мельничный ручей даже. Сады-ы-ы-ы! – специально так завывал! – Садовая голова, вот кто я… садовая голова…
Добробаба с досады сломал пополам сигарету. Я же устроился поудобнее и стал смотреть, как его пассия стучит ногой в мокрый пол. Теперь они оба нервничали. А у меня в голове заиграла детская пластинка. Та, где на конверте которой слон в гороховых трусах и фарцовый верблюд с рюкзаком. Они заблудились в лесу из треугольных ёлочек.
Цык-цык-цуцык – пелось там, или как то ещё.
От нечего делать, я принялся наблюдать, как вошедшие забулдофили играют в карты. Игра казалась опасной. Компания игроков выглядела как банда головорезов. Они ругались и били друг друга картами в нос. Играли угарно, били сильно, битые даже не морщились.
Я следил за тем, как классно кудрявый мужик в кепке ведёт игру; не сдаёт, а выжидает; подкрадывается, точно рыбак с ведром динамита.
Электричка, между тем, проходила по просеке. Колёса грозно стучали. Казалось, всё это дело сейчас развалится. Просветов за окном не было. Всматриваться в кромешный лес было бесполезно. Даже я заволновался.
А Добробаба уже все сигареты сломал. Потом как ударит по пластмассовой кепке:
– Фявай, фепка, фтоф ты, ууу…
Игра прекратилась.
Кепка поднял злые глаза на Добробабу и переспросил:
– Почему я «фепка»?
И все остальные тоже уставились на Борьку.
С Борькиной дикцией вступать в единоборство с головорезами – поступок совершенно ненормальный. Борька прекрасно это понимал, поэтому немедленно слился в сторону тамбура.
Кепка переключился на меня.
– Понимаете, – принялся выкручиваться я, – Не фепка, а кепка. На вас кепка, я имею в виду.... На мне что-то ешё. Можно даже гордиться… крутая ведь кепка… разве нет?
– Кепка? Я … Кепка? – Дачник вбивал в каждое слово по вопросительному знаку. Оранжевое слово «Миша» на пульсе задвигалось.
Я давай пятиться к тамбуру.
–Показывай, – потребовал Кепка, схватив за руку, – Посмотрим, что у тебя есть и как мы ещё называть тебя будем.
Я тяжело вздохнул и на секунду вытащил то, что у меня было. Понимаете, когда долго держишь клешню взаперти, клешня бьётся, а всё вокруг неё чешется. Просится наружу, а нельзя. Но всё равно надо её вынимать. И проветривать, хотя бы периодически. И смазывать надо, хотя я этим пренебрегал….
Глаза у кепки тут же стали огромными. Такие же были у моего папаши, когда тот наложил в штаны и перестал строить из-себя крутого.
Борьку выбросили из открывшихся дверей на платформу. А я не торопясь, с достоинством вышел. Подал руку Дашухе. Двери электрички закрылись… Кепка провожал меня ошарашенным взглядом.
Краем