Детектив в Новый год. Татьяна Устинова
копнуть глубже? Кто поручится, что Мурин не вступил в сговор со смутьянами? Может, и его тоже используют для одурманивания советских граждан? «Атеист» – издание авторитетное, его собкорам доверяют, к их мнению прислушиваются…
– Не лучший вы денек выбрали, чтобы к Чучумову скиту идти, – разглагольствовал между тем словоохотливый старик, перекрикивая шум двигателя.
– Не лучший почему же? – не согласился Пафнутий. – Сносный с утра морозец, нет почти ветра, солнышко…
– Солнышко опосля обеда закатится. А ветер и мороз… Не в них дело. Нониче Сочельник, завтра Рождество. Столько всякой пакости в мир выползет – не сосчитаешь! Упыри, вештицы, водяные… Для них Святочные деньки – самое раздолье! Вы хлеб с чесноком захватили?
– Нихт хабэ… Я не голодайт, – пожал плечами Фризе, сидевший позади старика. – И я не кушать вюрцигерс… острое… Оно вредит желудок.
– Я не про еду. Хлеб с чесноком на нитку нижут и вместо бус вешают, чтобы нежить близко не подходила, – просветил германца мнимый странник. – Правда, от Верлиоки этим не спастись. Его даже серебряная пуля не берет.
– Верлиока? Кто это?
– Как? – подивился старец. – В заколдованный лес едете, а про Верлиоку не слыхивали? Это наиглавнейшее зло… Ежели в натуральном виде вам явится, вы его сразу узнаете. Нос крючком, борода клочком, усы в пол-аршина, на голове щетина. Об одном глазе и костылем подпирается. Но в том и закавыка, что он в любую личину умеет рядиться. Захочет – красной девицей обернется, захочет – дитятей, а захочет – статным молодцем или ветхой старухой. Умеет и в зверей оборачиваться, и в птиц. Поди уследи!
– Грозен он чем же? – полюбопытствовал Пафнутий, который единственный из всех слушал старикову бредятину с неослабным вниманием.
– А это уж от его настроения зависит, – откликнулся рассказчик и погладил мшистую бороду. – Может и с миром отпустить, а может в гущу заманить, да так, что будешь в трех соснах плутать и не выберешься…
Бреши-бреши, думал Вадим. Быть тебе сегодня же в кутузке за антиматериалистическую пропаганду. В ОГПУ вызнают, от кого ты этой галиматьи набрался и под чью дудку пляшешь!
Лес вокруг становился плотнее. Макар проявлял всю свою водительскую сноровку, лавируя между тесно стоящими деревьями.
– Ист дас вайт? – спросил Фризе, обеспокоенно крутя головой. – Далеко еще ехаль?
– Останови-ка, милок, – попросил старик Чубатюка. – Осмотреться надоть.
Аэросани затормозили близ гигантской ели, взвихрили снежный пух. Старикан перевалился через борт, стал озираться, гундеть под нос что-то похожее на заклинания и чертить батогом на белом полотне не то руны, не то китайские иероглифы. Чубатюк переглянулся с Вадимом и покрутил пальцем у стриженого виска.
– Папаша, тебе, часом, шапка на башке мозоль не натерла?
– Что? – Старичок встрепенулся. – Ах да… Едем дале.
Он снова втолкнулся в тесную кабину и показал