Метро. Иван Прохоров
подвернутые джинсы с подтеками, белое напуганное лицо девушки и мумия пенсионера в конце вагона, который то ли спал, то ли…
– Ладно, давай так, – сказал Коротышка, когда Виктора вновь усадили на скамейку. Перед глазами появилось побитое лицо. Виктор почувствовал тяжелое дыхание с примесью спирта и табака. – Извиняйся перед девушкой и х… с тобой.
– За… за что извиняться?
«Юля» – пронеслось в голове. Он впервые посмотрел на нее с тех пор, как до него докопались эти малолетние придурки. В ее испуганном взгляде читалась жалость. В его адрес. Это он – жалкий. Ни капли прежней симпатии. Только жалость, безусловно, она уже не видит в нем того умелого героя.
– Ты че тупой. Слышь, ты! Короче, делаем так, – деловито заговорил Коротышка. – Извиняешься перед девушкой…
В это время девушка встала и попыталась уйти, но ее тотчас остановил Коротышка, преградив путь.
– Подожди-подожди, щас он извинится.
– Да пропусти меня!
«Она умеет разговаривать тоном стервы, – подумал Виктор. – Значит, такой тон он услышал бы, если…. Битчшилд».
Коротышка принял наигранно-умоляющий вид:
– Ну, пожалуйста-пожалуйста, щас он извинится и пойдешь.
Девушка скрестила руки, но не села.
– Слышь, ты давай извиняйся, ты ее задерживаешь.
– За что… за…
У Виктора пропал дар речи, он стал задыхаться, и самое неприятное – ему стало казаться, что он вот-вот расплачется.
– Извиняйся, или Назарыч тебе по лбу настучит своим агрегатом. Знаешь, какой у него размер.
Конь и Безликий тотчас заржали на весь вагон.
«А ты откуда знаешь, какой у него размер?» – пронеслась в голове дебильная контр-шутка, но Виктор не стал ее озвучивать.
– Ладно, извини, – сказал Виктор, глядя в пол. – Ты доволен?
– Нет-нет-нет, так не пойдет, – сказал Коротышка, снова приближая к Виктору свое побитое лицо.
– Говори так: «простите, девушка, меня, вонючего московского пид..рка», – Коротышка вытянул палец в лицо Виктору и добавил:
– При этом будь почтительным, чтобы она видела твое раскаяние.
– Не буду…
– Назарыч, доставай агрегат!
– Да иди ты! – заржал Конь.
Виктор вдруг почувствовал, что уже почти не в состоянии сдерживать слезы. Как вдруг щеку обожгла оглушительная пощечина. В глазах потемнело.
– За каждый твой тупеж будет добавляться лещ! Не задерживай девушку.
– Слушайте! Пропустите! – закричала девчонка, снова пытаясь выбраться, но ловкий Коротышка опять подпрыгнул к ней, преградив путь.
Виктор попытался встать, но Конь легким тычком посадил его на место. Щека и ухо горели.
– Хватайте его за руки, чтобы не прыгал, – приказал Коротышка.
Виктора схватили за руки.
– Ну, давай, извиняйся.
Виктор опустил взгляд, пол плыл перед ним.
– Назарыч, доставай!
– Да иди ты! – хохотнул Конь где-то совсем рядом. – Смотри, он щас разноется.
– Тогда