Возвращение домой. Михаил Дорошенко
с работы, Шкловский подходит к высотке, но не заходит в нее, а идет к решетке, окружающей дом, приподнимает одну из чугунных копий, перелезает на другую сторону и ставит на место. Бросившийся к решетке соглядатай, пытается протиснуться сквозь густой частокол, но безуспешно.
– Тьфу! – бросает он шапку на снег. – До чего же эти враги народа ушлые, пройдошистые!
Шкловский подходит с другой стороны дома и садится на скамейку и смотрит на окна своей квартиры. Из черного круга репродуктора неподалеку металлический голос призывает к борьбе за мир: «До-по-бедного конца!» От этих слов проходящая по улице старушка останавливается и перекрещивает вначале себя, а потом, воровато оглянувшись, и репродуктор. Голос захлебывается. Генерал садится на скамейку.
– Будем знакомы, – говорит сидящий на той же скамейке человек в потрепанном ватнике, – я Троцкий. Не подумайте, – настоящий. Однофамилец, за что и сидел. Даже после того, как моего двойника убили в Мексике. Хотите, я расскажу историю моей жизни? Она поучительна. В бытность мою…
Генерал встает, протягивает ему купюру и направляется к подъезду, останавливается перед дверьми и смотрит на окна своей квартиры. «Ваши окна не там», – раздается голос. Он оборачивается, но никого вокруг нет. «Хи-хи-хи-хи», – раздается мерзкий смешок из-за двери в подъезде. Генерал смотрит вверх на одно из окон высотки и видит сына.
Сын генерала отворачивается от окна, и наблюдает за тем, как в квартире проходит обыск.
– Кем хочешь стать, малец, – спрашивает у него оперативник, – летчиком или чекистом?
– Комиссаром.
– То, что надо.
– И комиссары в пыльных шлемах… – напевает один из проходящих мимо агентов.
– Грянут громкое ура, – подхватывает следователь. – Ты знаешь, что твой отец Родину продал капиталистам. Космополитом стал безродным. Знаешь, где он прячет валюту?
– Коллекцию старинных монет? За буфетом.
– Степанчук, – укоризненно говорит следователь. – Ах, Степанчук-Степанчук! Выговор тебе. Сколько раз говорил: отодвигайте мебель.
Тяжеленный буфет с резным украшением на вершине (хохочущий Мефистофель указывает пальцем на происходящее сатирам и нимфам, которые несут его трон) медленно движется на зрителей.
– А вот и валюта, – указывает следователь на прилепленные к стене планшеты, обтянутые черным бархатом, с серебряными монетами.
– Он из Германии их привез в сорок пятом году, – говорит жена. – Это старинные монеты. Он спрятал за буфет, чтобы сын не раздарил мальчишкам.
– Запиши: с сорок пятого года служит в немецкой разведке. А ты, малец… вот тебе телефон… позвони, как появится отец. Вот с кого нужно брать пример, Степанчук.
Генерал сидит в кинотеатре и спит. На экране в огромном пустом зале Гитлер прощается: проходит по шеренге своих соратниками, пожимая каждому руку, в том числе и своему двойнику. По его сигналу стоящие у окон эсэсовцы поджигают занавески. Гитлер