Возвращение домой. Михаил Дорошенко
Открывай!
Швейцар открывает ржавым ключом огромные резные двери.
– Там у нас кладовая: лед для морга храним. Давно не ходили, замок заржавел.
Шкловский заходит в черноту помещения, в котором освещен только кусок каменного пола, разбитого на ромбы. Швейцар пытается щелкать выключателем, но свет не зажигается.
– Холодом веет. Возьмите фонарик, а я лучше пойду. Прямо идите, прямо, прямо… никуда не сворачивайте, – машет Швейцар рукой из освещенного прямоугольника за его спиной.
Впереди бездонная чернота. Луч высвечивает призрачную ледяную химеру на гробе с протянутой к посетителям лапой с когтями. В лицо вморожена кружевная маска, усыпанная бисером, что делает его еще более ужасным. За спиной генерала с грохотом захлопываются двери. От действия луча света по лицу химеры начинают стекать струйки воды.
– Э-э-э… э-э-э… э, – неожиданно раздается из репродуктора за его спиной какие-то дикие ужасающие звуки.
– Мы передавали концерт тибетского горлового пения, – бойким голосом объявляет дикторша.
– Тьфу, чтоб тебе пусто было! – плюется генерал, и радио замолкает.
С лязгом открывается дверь за спиной.
– Вас вызывают к дирехтору, – раздается голос швейцара.
Генерал, пятясь задом, отступает к дверям.
– Что за чудище у вас там?
– Да, санитары шалят. Фигуры из льда паяльником вытачивают.
«Ладно, – говорит Чезаров, – продолжим знакомство. Сегодня у нас сплошной интернационал: это вот наш немецкий друг Визбор. Притворяется латышом, а на самом деле не скажу кто. Выпьем, потом скажу. Он, кстати, поет. Это моя жена, она же его любовница. Шучу… шучу! Мимо тещиного дома я без шуток не хожу… Разбирайте дам, товарищи. Ну, будем! За Родину, за Сталина, за Лаврентия Павловича Берия!»
«Может быть, мы за каждого в отдельности выпьем?» – предлагает генерал.
«О, цэ – мысль! Выпьем, господа хорошие, за упокой души товарища Сталина! Не чокаемся! – он опускает руку, и оркестр начинает исполнять минорную мелодию. – Пусть земля ему будет пухом!»
Хозяин щелкает пальцами. Стоящий за деревом человек в штатском машет платком, и музыка замолкает. Хозяин делает несколько дирижерских движений рукой, и оркестр начинает наяривать другую мелодию. Володя подхватывает Леночку сзади за талию, и они делают несколько танцевальных па.
«Вот, бери пример с молодежи, – обращаясь к Шкловскому, говорит Чезаров, – а то приходит как-то ко мне в одно место закрытое и обижается на меня, что я ему не помог. Я бы ему и помог, да только он меня не послушался. А помнишь, как появилась Беата?»
«Еще бы!»
«Был месяц май…»
Полсотни пьяных офицеров восседают за длинным столом в зале с изображением батальных сцен и рыцарскими латами на стенах. Портрет Гитлера над камином то и дело подвергается обстрелу из пистолетов. Один из офицеров старательно расстреливает его из арбалета, позаимствованного у молчаливого рыцаря.