Иллюзион. Сказки оживают в полночь. Ирина Муравская
буханку хлеба пополам и засовывая чуть ли не весь кусок в рот, поинтересовался Руслан.
– Куда глаза глядят.
– Э-фо ф-ак?
– А вот так. Иду себе и иду. Куда-нибудь да приду, ― рассказывать про наказ Хозяйки Генри не хотелось. Он и сам до конца не был уверен, что поступил правильно, послушав её. Если он-то до сих пор был уверен, что это глупо: вслепую слушаться кого-то, пускай и вроде как обладающего даром видения, то что на это скажут остальные?
– Забавный ты, Генри, ― прожевав, нормально ответил новый знакомый. ― Откуда родом ― не знаешь. Куда идёшь ― не знаешь. А что за вещица у тебя на шее хоть знаешь? Кто она?
– Ты о чём? ― не понял тот.
– Кольцо. Где та, кому оно предназначается?
Генри потеребил выглянувшую из рубахи цепочку с медальоном, на которой с недавних пор висело и кольцо. Чтоб не потерять.
– Будешь смеяться, но тоже не знаю, ― усмехнулся он. ― Ничего не помню про свою жизнь. Только последние месяцы.
Руслан удручённо присвистнул.
– Вот это тебе не подфартило.
Атлас в ответ согласно кивнул. Забавно, но странные словечки, явно не подходящие этому миру, обоих совершенно не смущали. Они словно и не замечали их. Как и не задумывались, откуда они взялись в головах. Как и в случае с Региной, древняя магия, нацеленная на выборочную амнезию, исправно работала. Ростовщик не мог стереть личность полностью, иначе подопытные забыли бы не то только как правильно держать ложку, но и как дышать. А это создало было очевидную проблему.
Приятно проведя время, парни распрощались. Руслан пошёл относить свой скромный улов домой, предварительно выбросив дохлую щуку обратно в реку: авось оживёт. Что стало дальше с волшебной рыбиной история умалчивала, но поговаривали, что какой-то местный дурачок из соседнего царства, вечно таскающийся с какой-то рыбёхой подмышкой, скоренько женился на царёвой дочери. Звали его, кажется, Емеля. Или Евгений. Или вообще Егор.
Руслан предлагал Генри погостить у него, пускай в скромном жилище, зато со стенами и потолком, но тот отказался. Что-то звало Атласа дальше. Словно кричало: не нужно задерживаться, вперёд-вперёд-вперёд. Чуйке тот привык доверять, так что, не дожидаясь вечера, двинулся дальше в дорогу, вот только ближе к закату заплутал, свернул не туда и очутился в сладко пахнущем яблоневом саду. Слишком поздно Генри понял, что это был сад Ирия. Обители древних птиц: Алконостов и Сиринов.
Включить задний ход не получилось. Сад обладал удивительным свойством меняться. Так, где секунду назад была дорожка, теперь прорастала раскидистая яблоня. Сад с каждым последующим шагом превращался в лабиринт, а с ветвей через листву на чужака смотрели хищные женские глаза.
Алконост и Сирин ― крупные птицы размером с орлов, но с головами женщин обладали чарующим голосом, только Алконост дарил своим пением счастливое забытье, а Сирин скоропостижную смерть. С учётом того, что и забытье в конечном итоге заканчивалось тем, что человек сходил с ума, обе стоили друг