Вперед. Вероника Рот
с обедом. Эти пакеты нужно было отнести настоящим ученым, работающим в отдельных лабораториях, где они выполняли более тонкую работу, чем простая сверка образцов с изображениями на экране: обеспечивали необходимые условия консервации для сохранения максимального количества видов.
– Для всех это самое любимое время, – широко улыбнулась Аверилл. – Доставка обеда. Сегодня соревнуются между собой Брендан, Алиса и Саманта.
Оторвавшись от микроскопа, Саманта подошла к тележке. Брендан, по-мальчишески крепкий, и Алиса, с зачесанными за уши сияющими черными волосами, уже стояли там. Аверилл протянула кулак с зажатыми тремя соломинками. Сначала вытянул Брендан, затем Алиса, последней Саманта.
Саманте досталась самая короткая соломинка. Она вздохнула. Практически все ученые размещались в одном здании, их лаборатории вытянулись в длинную цепочку, но для того чтобы добраться до отдаленной теплицы, принадлежащей доктору Нильсу Хагену, требовалось полностью облачаться в арктические доспехи. Сам по себе этот человек был безобидным, но дорога к нему занимала больше часа.
Аверилл вручила ей единственный термопакет, подписанный прописными буквами «ХАГЕН», и Саманта подняла его, приветствуя лабораторных батраков. Те приветственно загудели в ответ, и она отправилась за своей курткой.
Первое же дыхание ветра заставило Саманту почувствовать все те места, которые она не прикрыла: полоску кожи над щеками и ниже очков-маски, узкий тоннель с одной стороны капюшона, затянутого недостаточно туго. Она потянула вниз рукав куртки, закрывая пятно кожи на запястье, не защищенное рукавицей, и двинулась в путь.
Хаген проводил утро в теплице вместе со своими орхидеями. Все от простых рабочих до руководителя проекта «Ковчег» пытались убедить его перебраться в главное здание к остальным ученым, но он отказывался. А поскольку специалистов, способных выполнять ту работу, которой занимался Хаген, было раз-два и обчелся – а теперь из них вообще никого не осталось, все, кроме него, уже покинули Землю, – его приходилось обслуживать. Впрочем, всю свою работу он выполнял сам, поэтому жаловаться можно было разве что на неудобства.
Все вокруг было белым-бело. Даже островерхие горы вдалеке сквозь снег и туман проглядывали лишь бледными пятнами. Саманта впервые прилетела на Шпицберген на вертолете, вечером, поэтому поселок показался ей паутиной светящихся оранжевых ниточек, тропинок, соединяющих невысокие здания. Земля сияла голубизной – зрелище прекрасное, как полотна Ротко[1], потому что все вокруг было таким пустым, что могло смять человека в крохотный комок, а затем проглотить.
Вокруг не было ни души. Здесь, на Шпицбергене, трудно было поверить в то, что миру скоро настанет конец.
Саманта добралась до теплицы; стеклянные стены отражали белизну, одновременно сверкающие и невидимые. Маленький домик Хагена стоял рядом – бурое пятно у подножия одной из гор, обнимающих небольшой поселок