Традиции & Авангард. №3 (10) 2021 г.. Коллектив авторов
с кулаками:
– Не сметь платить ей сто рублей, папа! Я хозяин! Я сам решу, сколько надо дать прислуге! У, дрянная старуха!
Лев Арнольдович сына не останавливал, хотя было заметно, что ему неловко от слез пожилой женщины.
– Мы гуляли в парке после уроков, – оправдывалась она. – Что же случилось?
– Скверный характер и бессовестное поведение, – не сдержалась я и, обращаясь к Христофору, потребовала: – Перестань сейчас же! Мне за тебя стыдно!
– Заткнись, чеченская рабыня! Что хочу, то и делаю, – огрызнулся мальчик, ликуя от собственной безнаказанности.
Снимая с него куртку, я несколько раз получила по рукам.
– Разве я не велел тебе шевелиться быстрей? – выпалил Христофор, а затем повернулся и крикнул сопровождающей: – А ты, старуха, мне надоела, пошла прочь, а то велю тебя высечь!
Лев Арнольдович, ссутулившись, протянул «старухе» сто рублей. Когда за ней захлопнулась входная дверь, он горько вздохнул, взял бутылку коньяка и ушел из квартиры.
Христофор с раннего детства привык повелевать прислугой – в их доме всегда жили батраки за еду.
– В моей чашке нет молока! Ну-ка добавь сахара, его вчера купили! Ты теперь моя рабыня! – покрикивал он, зашвырнув ранец с тетрадками на пианино.
Пожевав жвачку, Христофор начал крепить ее к заварному чайнику, найденному мной под газовой плитой и тщательно отдраенному. Грязная посуда накапливалась в доме со скоростью света, и едва я заканчивала ее мыть, нужно было вновь идти собирать по всем комнатам миски и чашки, одновременно подбирая пакеты от чипсов и сухарей и обертки от леденцов. Занимаясь уборкой, я не обращала внимания на Христофора. Тогда он пожевал вторую жвачку, обмотал ее вокруг сахарницы и показал мне язык.
– Из жвачки, как из пластилина, можно смастерить что угодно! – Я взяла из пачки новую жвачку и слепила из нее улитку. На крышке чайника улитка с рожками смотрелась отлично.
Христофор недоверчиво на меня покосился, но, увидев, что я говорю совершенно серьезно, выдохнул:
– Ух ты! Класс! – и, оставив меня в покое, убежал к Любомиру и Ульяне, которые смотрели мультики.
Не останавливаясь, я скребла и чистила грязный, запущенный дом. Намывая полы в коридоре, я услышала вопли и бросилась к детям. Христофор, весело смеясь, бросал в лицо младшей сестры кошек.
– Не нужно так делать, Христофор! Это глупая и опасная игра, – сказала я.
– Я москвич, а ты никто! Вон отсюда! – сразу нашелся Христофор.
– Все меняется, Христофор. Больше ты так делать не будешь, – сказала я, отобрав кошек и выпустив их в прихожую.
– Сука! – Христофор плюнул в меня.
– Стоп, Христофор! Хватит!
– Ты – сука! Я буду делать все, что мне вздумается! – разъярился Христофор и, схватив Любомира, ударил его головой об шкаф, а затем пребольно ущипнул Ульяну. Она громко заплакала. – Я буду делать что хочу! Захочу – убью их! Вначале Ульяну задушу, а потом Любомира зарежу, – громко орал Христофор. – И мне