Дочь Петра Великого. Леопольд фон Захер-Мазох
хочешь с ними развлекаться – охаживать плетью как собаку, которую дрессируешь ради собственного удовольствия.
– О, с каким наслаждением я бы истязала его, – воскликнула великая княжна, – но теперь уже слишком поздно, он относится ко мне безо всякого благоговения; вы только подумайте, он дуется на меня за то, что давеча я уехала без него. Я велю ему передать, чтобы он явился ко мне. А он не приходит. Я приказываю ему быть готовым отвезти меня во дворец императрицы. А он отвечает, что я-де могла б и одна поехать – ведь я так замечательно правлю лошадьми.
– Да гоните вы его в шею со службы! – в сердцах закричал Лесток.
– Не могу я этого сделать, – вздохнула Елизавета, – я не в состоянии видеть его и при этом сохранять безразличие, его следовало бы вовсе выслать из Петербурга, чтобы он мне на глаза больше не попадался.
– Так и следует поступить.
– Нет, не могу, потому что я питаю большую слабость к этому человеку.
– Ну хорошо, тогда посмотрим, не сумеем ли мы приструнить этого молодца, – промолвил француз, взял шляпу и спустился вниз. Он нашел Шубина в комнате для прислуги, где тот играл в карты с кучером и камердинером.
– Запрягай, – сказал Лесток с напускным спокойствием. Никто даже не двинулся с места.
– Ты что не слышишь, coquin[13], – уже более напористо продолжал француз. – Тебе нужно запрягать.
Кучер посмотрел на Шубина.
Тут маленький лекарь потерял терпение, он подскочил к кучеру, схватил его за волосы и изо всей силы принялся колотить его упругой тростью, приговаривая при каждом ударе:
– Запрягай, мерзавец, запрягай!
Тогда перепуганный кучер выскочил из-за стола, и в считанные минуты сани великой княжны с двумя украинскими рысаками уже стояли перед крыльцом маленького дворца, в котором она жила, а Шубин держался в сторонке.
– Хорошо, теперь приготовься, – продолжал Лесток, обращаясь к кучеру, – ты повезешь великую княжну.
– Я? – удивленно переспросил кучер. – А я думал... – он посмотрел на Шубина.
– Ну, не этот же человек! – презрительным взглядом скользнув по сержанту, обронил Лесток. – Сегодня такие субъекты пользуются благосклонностью, а назавтра никто даже не потрудится пнуть их ногой. Шубин впал у великой княжны в немилость и возить ее больше не будет.
– Это мы еще посмотрим! – крикнул зазнавшийся фаворит, схватил поводья и сам взлетел на козлы.
Лесток улыбнулся, он достиг своей цели и возвратился с известием, что Шубин с санями готов. Обрадованная Елизавета протянула ему руку. Лесток поцеловал ее и затем галантно подал шубу, в меха которой красивая влюбленная женщина вскользнула с грациозной гибкостью. Когда она устроилась в санях, Шубин размашисто щелкнул длинным кнутом, не преминув при этом задеть по спине маленького француза. Лихие кони неистово рванули с места, а вскипевший от ярости французик крикнул вслед дерзкому выскочке:
– Ты у меня, подлец, еще за это поплатишься!
Прибыв к императрице, великая княжна застала ее уже в окружении всего
Кучер, возница (франц.)