Стеклянная женщина. Кэролайн Ли
внизу, по-прежнему стучит живая кровь убитого.
Она шепчет молитву за упокой его души и сжимает лежащий в кармане камень с гальдраставом.
Через несколько дней после казни сторонники Арасона схватили палача и залили ему в глотку расплавленный свинец. Кровь за кровь.
В небе с криками кружат вороны, без устали рыскающие в поисках мертвецов.
Остаток дня перед глазами Роусы плывут и сливаются воедино травы, клонящиеся от ветра, и горы, которые, ссутулившись под тяжестью снега, упорно цепляются за горизонт и с каждым шагом лошади меняют очертания.
Когда солнце достигает зенита, впереди разворачивается широкая долина. Трава становится гуще и сочнее, горы расступаются. Лошади бредут лениво, низко склонив головы и пощипывая зеленые стебли. Луга пронизаны паутиной ручейков. К небу тянется нагой каменный хребет вдесятеро выше человеческого роста, словно земля в битве сама с собой содрала с него кожу.
Пьетюр замечает завороженный взгляд Роусы.
– Древние люди верили, что земля здесь живая. Вздрогнет она – и все вокруг меняется. Это длится и поныне. Скалы то вздыбятся, то обрушатся. В разломах целые холмы исчезают.
– Целые холмы? Но как?
Он показывает на иззубренную скалистую челюсть.
– Когда земля шевелится, появляются трещины. В открывшейся ране, как кровь, кипит расплавленная порода и бушует огонь. Потом земля засыпает, но шрамы остаются.
– Где это мы?
– В Тингведлире. Здесь проходят народные собрания.
Роуса выдыхает в восхищении.
– Альтинг?
Стало быть, именно здесь оглашают законы; именно здесь мужчин и женщин судят, отправляют на костер и обезглавливают за то, что они ворожили, или читали руны, или насылали на других болезни.
В кармане у нее, как живое сердце, подрагивает камень.
Роуса ищет глазами черную прогалину – знак того, что на этом самом месте сжигали людей, но повсюду до самого горизонта простираются только луга, ручейки да каменистые взгорья, беззастенчиво полные жизни.
Она закрывает глаза: на мгновение ей явственно чудится донесшийся издалека хриплый вопль. Нет, это всего лишь ворон, который умеет передразнивать любые голоса. Вот он – хлопает крыльями над головой, пронзительно крича, будто горящий заживо человек, а потом издает сдавленный клекот.
Роуса вдруг понимает, как она продрогла и устала.
– Может, остановимся, поедим?
Пьетюр качает головой и протягивает ей сушеную рыбу из мешка.
Роуса хочет воспротивиться: мол, у нее уже нет сил и тело ломит от долгой езды, но губы ее спутника складываются в упрямую линию, и она не решается возражать.
Когда она принимается за рыбу, на горизонте вырастает силуэт всадника на черной лошади. Пьетюр перегибается через холку своей лошади и, схватив поводья Хадльгерд, тянет ее к соседним березкам.
– У тебя усталый вид. Сюда, укроемся под деревьями.
– Укроемся от чего?
Пьетюр молчит. Сощурившись и сурово сжав губы, он вглядывается в даль.
Роуса