Ксенофобия, радикализм и преступления на почве ненависти на пространстве ОБСЕ. 2018–2020 гг.. Коллектив авторов
CARR В. Энгель доказывает в одной из своих статей, опубликованных на сайте организации, «Станет ли мир более толерантным после пандемии COVID-19?» («Will be the world more tolerant afet r the Covid-19 Pandemic?»)[35], что праворадикальные партии потеряли часть своей популярности в период пандемии, поскольку миграционные потоки существенно сократились, а общественный дискурс сместился «в сферу здравоохранения и государственных антикризисных мер – в поле, где радикалы чувствуют себя менее уверенно, чем в вопросах иммиграции, беженцев и членства в ЕС»[36].
В 2018 году CARR опубликовал результаты исследования (доклад) Йенского института демократии и гражданского общества (IDZ) в сотрудничестве с лондонским Институтом стратегического диалога (ISD). Исследование называется «Любящие ненависть. Антимусульманский экстремизм, радикальный исламизм и спираль поляризации» («Loving Hate. Anti-Muslim Extremism, Radical Islamism and the Spiral of Polarization»), его авторами стали британский исследователь, ст. научный сотрудник CARR Майк Фиелиц совместно с немецкими исследователями Юлией Эбнер, Якобом Гуулем и Матиасом Квентом.[37] В нём идёт речь о взаимозависимости антимусульманского и исламистского экстремизма и радикализма. На основе качественного и количественного анализа социальных сетей в период с 2013 по 2017 год было проанализировано более миллиона немецкоязычных антимусульманских и исламистских интернет-материалов. Результаты этого исследования вполне предсказуемы: «враждебность к мусульманам и исламистский фундаментализм тесно взаимосвязаны. Стратегии мобилизации и вербовки зеркально отражают друг друга, и есть также идеологические совпадения. Это становится особенно очевидным в их интернет-пропаганде в социальных сетях»[38].
Тема исламского экстремизма в Европе и в мире – это отдельный пласт в исследованиях. С момента превращения исламского экстремизма в значимый фактор угроз европейской и американской безопасности с 11 сентября 2001 года стали появляться серьёзные исследования исламизма и исламского терроризма. Прежде всего исследователей интересовало, что представляет собой модель религиозного исламского экстремизма, распространившегося по странам Запада. В 2005 г. в журнале «The Journal of Conflict Resolution» появилась статья под названием «Сравнительная оценка радикального исламского терроризма в Европе и Северной Америке: сравнительное исследование» («Mixed Logit Estimation of Radical Islamic Terrorism in Europe and North America: A Comparative Study»). Её авторы, Карлос Пестана Баррос и Изабель Проенса, попытались на основе анализа множества исламистских террористических атак в Европе, США и Канаде с сентября 1979 по декабрь 2002 г. выделить основные характеристики исламистского терроризма. Цель авторов состояла в том, чтобы на основании внешних признаков определить с высокой степенью вероятности, что нападение совершено исламистами. Авторы определили, что для модели исламистского терроризма характерны (в порядке убывания) «слепые» взрывы, ставящие целью поражение как можно большего количества абсолютно посторонних людей, чтобы запугать общество и руководство страны, показательные казни «неверных» и захват заложников[39].
Американский
Valery Engel “Will be the world more tolerant afet r the Covid-19 Pandemic?”, May 27, 2020, online at: https://www.radicalrightanalysis.com/2020/05/27/will-be-the-world-more-tolerant-afet r-the-covid-19-pandemic/.
Ibid.
Maik Fielitz, Julia Ebner, Jakob Guhl and Matthias Quent “Loving Hate. Anti-Muslim Extremism, Rad ical Islamism and the Spiral of Polarization”, Jena/London/Berlin 2018, online at: http://www.radical-rightanalysis.com/wp-content/uploads/2018/06/IDZ_Sonderheft_01_eng_Web.pdf.
Ibid.
Carlos Pestana Barros and Isabel Proença “Mixed Logit Estimation of Radical Islamic Terrorism in Eu rope and North America: A Comparative Study” // “The Journal of Conflict Resolution”, Vol. 49, No. 2, The Political Economy of Transnational Terrorism (Apr., 2005), p. 298–314.