Театр «Глобус». Роман. Андрей Гальцев
я так, – сказал поскорей.
– Ничего, я найду, что же ты будешь, словно босяк… я, правда, недавно мыла полы… что ж, вот и нашлись твои тапочки.
Она выпрямилась и посмотрела на него горестно.
– Несколько дней назад приходила Ляля… – он чуть не добавил, что Лиля и в котельную приходила, – принесла кота якобы на один день. Сказала, что переезжает в квартиру какой-то умершей родственницы. Надеюсь, ты понимаешь… раз она мне об этом сказала, значит, хочет, чтобы ты вернулся и чтобы у вас был дом, была семья, – мать произнесла последние слова с великим драматическим посылом и вместе с тем с обвинением в адрес Крата, исполненного чёрствости.
Ей было бы идеально удобно, если бы он поселился у Лили и снял вопрос о необходимости «выделять ему комнату».
– Мне нравится жить одному.
– Я ни в коей мере не замахиваюсь на твоё одиночество, что ж, вольному воля. Только, по-моему, ты одинок лишь потому, что не умеешь ладить с людьми.
– С плохими людьми не хочется ладить.
Сказав это, Крат улыбнулся, вспомнив недавние упрёки пьяной Лили о том, что Крат не умеет ладить с людьми.
Мать махнула рукой, отгоняя фразу сына прочь.
– Да, где же он? Мурзик, Мурзик! – позвала кота заботливо-призывным голосом.
Из-под кровати высунулся несколько свалявшийся кот с глазами яркими, как вечерние окна. Этого Мурзика он знавал, когда тот был ещё подростком. Крат прогуливался с ним по парку, а дома пытался отбить у него охоту метить углы. Впрочем, веник против извечного инстинкта – слабый инструмент. Крат всё это вспомнил, ну а кошачья память едва ли хранила их склоки и прогулки по парку.
Из жалости к матери он достал из кармана мотылька.
– Возьми, это волшебный мотылёк.
– Ну, прямо уж волшебный! – с нарочитой иронией произнесла Маргарита Петровна.
– Да, он лежал в костре и не сгорел, – Крат сильно упростил историю.
Она взяла мотылька двумя пальцами, но тут же брезгливо разжала пальцы, и мотылёк упал возле кота. Не успел Крат нагнуться, как движением хоккеиста кот загнал мотылька под шкаф. Там послышалось деликатное чавканье.
– Зачем ты взяла этого мерзкого кота?!
– Отчего же сразу «мерзкого»?
– Потому что он съел мотылька! – жалобно воскликнул он.
– Жаль, конечно, раз он был тебе дорог… так что ты говоришь? Ах да, я хотела поставить чайник.
Раздался телефонный звонок, удивлённая мать передала трубку сыну. Там тишина. Крат угадал молчание Дола.
– Тебя выпустили, да?! Серёга, ты где?
– Дома, у матери, – сказал Дол шёпотом. – Я звонил тебе на мобильный…
– Я его потерял. Что с тобой? Говори нормально.
– Приходи скорей, пока я жив.
Дол дай отбой. У Маргариты Петровны в лице тревога.
– Откуда его «выпустили»?
– В двух словах не расскажешь.
– Неужели