Ведьма. Heike Bonin
громко закричал, застонал, в отчаянии бросился вокруг и заскрипел зубами, как священный озноб.
Итак, Берта отправила Ксиландра к доктору Амброзиусу, несмотря на возражения пациента. Любимец патрициата Глауштадта был ей хорошо известен и вселил в нее, она сама не знала почему, безграничное доверие.
Бегущую девушку, которую Берта Ксиландер отправила к врачу, в гостиницу «Золотого лебедя» показал Рудлофф, старый подмастерье, стоявший на лестнице с Эльмой Ведекинд. Там, в маленькой комнате для гостей, Амброзиус обычно обедал с несколькими своими товарищами по столу.
На первый взгляд доктор Амвросий не очень обрадовался неожиданной клиентуре. Но затем он дал понять, что, как только он пообедал, он будет счастлив оказаться в распоряжении асессора. У него было смутное предчувствие, что он сможет воспользоваться медицинским визитом к Ксиландру в пользу бедной Бригитты Ведекинд. Сразу сказать хорошее слово для нее было не только бессмысленно, но и опасно для жизни, учитывая постоянно таящуюся подозрительность жесткого фанатика. Доктор Ксиландер сразу же почувствовал бы соратника сатаны в защитнике, потому что тот, кто защищает ведьм и волшебников – об этом говорили в городе, – это такая же часть буржуазии зла, как и сам защищаемый. У доктора огромная власть над пациентом, и из краткого отчета сбежавшей девушки, случай доктора Ксиландера не казался неподходящим для такого влияния.
В лучшем случае Амброзиус съел нюрнбергский гольдкрапфен, который хозяйка «Золотого лебедя» приготовила особенно вкусно. Впервые после ужасной участи, постигшей семью плотника, он ел с большим аппетитом. Хотя, строго говоря, у него были только поверхностные отношения с Ведекиндами, дело задело его вопреки здравому смыслу. Специально для маленькой Эльмы, которая кралась вокруг, словно обезумевшая, всматривалась в укромные уголки и закоулки своими большими вопрошающими глазами и не находила себе места для отдыха. Это лихорадочное беспокойство подействовало на доктора Амброзиуса даже более болезненно, чем искусственная жесткость плотника, который, твердо убежденный в безуспешности всех своих усилий, продолжал упорно держать рубанок и пил еще долго после конца рабочего дня. Доктор Амброзиус, наконец, увидел, после бесплодных перемен последних нескольких дней, которые, конечно, все еще зарождались очень смутной надеждой, благодаря хитро рассчитанному повороту, который момент должен был продиктовать ему, чтобы отсрочить катастрофу Бригитты на несколько дней или даже недели. А выиграть время означало в конце концов что-то получить. Невозможно было узнать, что за суета и суета Дворца Малефикантов спали на коленях будущего.
Он помахал красивой официантке, заплатил и дал ей кусок Глауштадта. Для храброй хозяйки, которая только что проходила мимо, он сказал пару слов о нюрнбергских золотых пончиках. Затем он осушил свой выпуклый стакан и дружески протянул