Совершенство. Ний Хааг
где-то в темноте. Ближе к обеду горизонт начал светлеть, звёзды постепенно таять и небосвод наполнился глубоким синим светом.
– Надо спешить! – Корхарт выпрыгнул из кабины вездехода, уйдя в снег по бёдра. Его возбуждённое дыхание вырывалось из груди словно его наружу толкали не лёгкие человека, а паровой молот. – Топлива в баке под завязку, плюс шесть канистр в грузовом отсеке. Это значит, что ты удаляешься от станции не дальше двадцати миль, а от Косточки – в пределах видимости, а затем возвращаешься! – он строго посмотрел на Ломака, который запрокинув голову изучал запоздалый рассвет.
– Не дальше двадцати, я понял, – повторил начальник, всё ещё рассматривая небосвод. – Облаков нет и небо пустое – это значит, что ветер вернётся.
– Тогда тем более поторопись! Занимаешь высоту, раскрываешь антенну и пытаешься связаться с Кнутом. Если Каадегард не отвечает, «топчешься» на малом радиусе и снова пробуешь. На всё про всё тебе сорок минут, затем убираешь мачту и рвёшь обратно.
– Ты так говоришь, будто за связь отвечаешь ты, а не я, – пробасил Ломак окинув Корхарта насмешливым взглядом.
– Зато за тебя отвечаю я! – парировал Рон и ткнул начальника станции кулаком в плечо. – Сворачиваешься – и рвёшь обратно! Никакой самодеятельности! Кофе и еда в термобоксе, и, да, Ив… не дай двигателю заглохнуть!
Ломак сжал губы и взглянул из-под нахмуренных бровей.
– Ты же его отремонтировал! Или нет? – он переместил взгляд на стоявшего рядом Эйдана, ища то ли объяснений, то ли поддержки.
– Двигатель работает ровно, – Корхарт поморщился и затянул капюшон. – Зажигание подводит: что-то с замком, чёрт бы его побрал! Поэтому и предупреждаю, чтобы не глушил машину и следил за временем.
Спустя десять минут, перемешивая голубые сугробы широкими траками, вездеход двинулся прочь, оставляя в морозном воздухе чуть заметный выхлоп и едкий запах отработанного топлива. Порядком замёрзший Эйдан провожал машину тоскливым взглядом, кутаясь на морозе да расталкивая ногами примятые комья снега. Несколько недель назад мужчины уже предпринимали попытку связаться с Хара-Ой – норвежской станцией, расположенной без малого в трёхстах милях восточнее и севернее Коргпоинт, однако, тот марш-бросок результатов не принёс: радиоэфир оказался мёртв. В прошлый раз Ломак с Корхартом так же выезжали за пару десятков миль от Коргпоинт (в отсутствии простейших ориентиров отдаляться дальше было опасно), собирали четырёхметровую антенну и пробовали связаться с Кнутом Каадегардом – руководителем норвежской станции. Косточка была ближайшей к Коргпоинт восточной возвышенностью, – а именно, являлась ледником в несколько миль длинной и высотой в пару сотен футов, – видимым издалека и служившим хорошим ориентиром. Летом ледник подтаивал, сбрасывал накопленный снег, худел и становился похожим на огромную кость, торчавшую среди скалистых макушек. На момент первой попытки связи онемевший радиоэфир воспринимался, как