Тайна голландских изразцов. Дарья Дезомбре
была немкой. Вся семья обрусела и осела в Питере еще в XIX веке. Первую мировую они еще как-то пережили, несмотря на антинемецкие настроения в Петрограде, но во время Великой Отечественной их выслали. В Казахстан. В Ленинград сумела вернуться только одна девочка из многодетной семьи – поступать в Торговый институт. В момент, когда ее «выловила» бабка, Людмила (а именно так звали фрау Мюллер) уже почти поставила крест на своей женской судьбе – ей было тридцать два. Работала Люда товароведом в «Московском» универмаге – должность хлебная, позволяющая носить дефицитный финский ширпотреб. Но даже он не спасал, больно уж бульдожья челюсть была у фрау и приплюснутый, как у мопса, нос. Да и щиколотки – полные и широкие. Но бабка увидала и вычислила в Миле главное: основательность, серьезность, общую «положительность» облика. На первое чаепитие Мила принесла с собой собственноручно испеченный пирог, который торжественно водрузила на стол рядом с покупным тортом в розочках. Пирог символизировал новую жизнь, которую они смогут начать, если пустят к себе в двухкомнатную сталинскую квартиру Людочку. Бабка была на распутье: и опасалась, но и желала прихода хваткой барышни. Она устала убирать и пытаться малыми силами придать квартире пристойный вид. Устала от вечно то витающего в облаках, то депрессивного внука. Хотела сидеть в чистом и смотреть в окно, как другие старушки. В крайнем случае вязать. Для возможных внуков. Людочка тоже приглядывалась к этому семейству с интересом: внук был странноват, но не подпорчен ни бывшими браками, ни довеском в виде детей. «Не алкоголик, скорее безобидный ботаник», – решила она для себя. Что ж. Хваткости в ней достало бы на двоих. А ребенка пора уже было заводить. Единственным, кто оказался совершенно не заинтересован в далекоидущих планах обеих дам, был сам внук. О чем он без экивоков и заявил бабке после ухода Милы и ее осторожных заходов: «Неплохая девушка, присмотрелся бы…» Он также отклонил пару Милиных приглашений в кино и в Театр комедии… Однако, как известно, как бы ни были сильны мужские желания, миром правят женщины. И, воссоединившись, Люда с бабкой рано или поздно сломили бы его решимость. Но все случилось еще и лучше для Людочки. Бабка померла. И, узнав о ее смерти, Людочка явилась скорбным ангелом – заниматься и организацией самих похорон, и последующими поминками. Именно тогда, после ухода всех гостей, пьяненький внук, как спелое яблочко, упал в ее цепкую наманикюренную розовую ручку. Они тихонько расписались и начали активно пытаться делать детей – с подачи Людочки (ему, честно говоря, на детей было абсолютно наплевать – навидался в школе). Где-то в это время Людочка поняла, что кладоискательство было не невинным хобби, как представляла дело бабка, а болезненной страстью, заменяющей страсть супружескую. И решила справиться с напастью, заодно реализовав следующую свою мечту. А именно – эмиграцию в Германию. Возвращение, так сказать, на землю предков. Она учила немецкий и заставляла учить язык и мужа. Обиднее всего было то, что Мила, с приложением много больших усилий, говорила, даже по приезде, коряво. А он «левой ногой», по ее словам, приобрел за первые несколько месяцев