Дочь палача и ведьмак. Оливер Пётч
в доме живодера слишком сильно напоминал ей собственный кров в Шонгау, а с ним и злобные взгляды, и шепот за спиной. И то чувство, каково это – всю жизнь быть неприкасаемой…
Без всякого на то намерения Магдалена взошла на холм и теперь стояла на широкой монастырской площади, прямо перед церковью. Вблизи повреждения после удара молнии были еще хорошо заметны. Крыша колокольни почти полностью сгорела, и в потолке бокового нефа зияла громадная дыра. Всюду сновали каменщики в запачканных известью фартуках, коренастые плотники и батраки: они таскали камни, возводили новые стены или штукатурили уже выстроенные. На самом краю площадки Магдалена увидела Бальтазара Гемерле, плотника из Альтенштадта, который о чем-то беседовал с патрицием Якобом Шреефоглем. Заметив Магдалену, советник из Шонгау поманил ее к себе.
– У вас бледный вид, – сказал он с беспокойством. – Вам нездоровится?
– Благодарю, – резко ответила Магдалена. – У меня есть уже в няньках муж и родственник. Этого хватит.
Она кивнула на церковь, башня которой еще стояла обставленная лесами, и, покачав головой, сказала:
– Даже не верится, что молния способна на такое… Судя по всему, колокольня вряд ли будет готова к празднику.
– Времени и вправду в обрез, – проворчал Бальтазар Гемерле. – Всего семь дней. Едва успеем починить самые скверные места. – Он кивнул на советника. – И все же господин Шреефогль уверил нас, что уже завтра нам доставят новые кирпичи из его гончарни в Шонгау.
Магдалена взглянула на молодого патриция.
– Тогда по крайней мере вам молния принесла прибыль. Не так ли, господин Шреефогль?
– На этот счет не беспокойтесь. Я продаю их по заниженной цене, – успокоил ее Якоб. – В Аугсбурге или Ландсберге я выручил бы в разы больше. Вот кто действительно хорошо поживился, так это наш славный господин бургомистр… – Он заговорщицки подмигнул и понизил голос. – Он продал в монастырскую таверну тридцать бочек больцанского вина, кроме того, воск для свечей, соленую рыбу с Норвежского моря и отпечатанные за бесценок просительные письма, которые всучит паломникам. Праздник трех причастий для Земера лучше всякой ярмарки.
Магдалена присвистнула сквозь зубы.
– Вот так новость… А я еще удивлялась, чего это старый толстосум в паломничество собрался. И чтоб непременно прошлой же ночью, в непогоду, добраться до Святой горы…
– Потому что боялся, как бы его не опередили торговцы из Мюнхена и Аугсбурга. – Шреефогль усмехнулся. – Теперь благочестивый паломник торгуется с келарем в монастырском трактире. И кто-то из Виттельсбахов тоже заинтересовался товарами Земера. Хотя я не понимаю, что княжеская семья нашла во всем этом хламе.
Магдалена задумчиво кивнула, упоминание о вчерашней ночи пробудило в ней воспоминания об увиденном в разрушенной колокольне свете. Она прикрыла глаза от солнца и посмотрела наверх.
– А там уже работает кто-нибудь? – спросила она с любопытством.
– В колокольне? – Плотник Бальтазар покачал головой. –