На рубеже. Кира Бородулина
о которой лучше забыть или вовсе не записывать? Проблемы в общении с людьми, их неприятие ее молчания и стеснительности, отстраненности, с которой она пыталась бороться, но ничего не получалось, и на каждой странице она ругала себя последними словами за такой характер и несуразную личность. Ни разу не встретил прямого высказывания о ее чувствах к Владу, но не догадаться о них было невозможно.
«28 января.
Полдня собиралась с духом, чтобы позвонить Владу, спросить о папиной книге, которую Катька дала братьям. Папа требует ее назад, а Катя никак не заберет. Спросила, когда можно заехать. Влад ответил – хоть завтра, у студентов каникулы. Спросил, как сессия. У него пять экзаменов и семь зачетов, а у меня только два экзамена и десять зачетов. Он сдал с тройками, стипендии не будет.
29 янв.
10 утра, встречаемся с Катей на остановке, едем к братьям. Она всю дорогу рассказывает, что ей снился парень, в которого она была влюблена полгода назад. Вот опять вспомнился, и ей плохо. Мне тоже плохо, я же еду к Владу. Он встретил нас радушно, даже проснулся ради этого в девять. Дома никого, но поскольку подруге надо на работу к двенадцати, остаться мы не могли. Катька изъявила желание встретиться, поболтать. Влад смотрит на это благосклонно. Ему все равно – в их комнате каждый вечер тусуется человек семь. Я знала, что мне в этой компании делать нечего, опять буду молчать, но просто хотелось его видеть. Хоть изредка.
2 февраля.
Поехали к братьям, посидели в тепле и уюте. Насладилась созерцанием и слушаньем голоса любимого человека. Катя весь вечер ныла у меня на плече, что ей должен звонить Илья, что у нее болит голова, что надо бы поскорее домой. В автобусе продолжила излияния: учиться не нравится, работа – рутина, дома все не пойми как, Илюха есть, а любви нет. Я почувствовала себя почти счастливой, потому что у меня все наоборот, хотя любовь односторонняя и безнадежная и приносит одни неврозы».
В конце марта закончилась и эта тетрадь. Откопав новую, я еле справился с первыми страницами: красные чернила так пропитали некачественную бумагу, что с обеих сторон трудно разобрать слова. Строчки расплывались, темнели общим красным фоном, да и почерк был на редкость корявым, будто Маша записывала на весу или лежа.
«6 апреля.
Не выдержав разлуки, звоню Владу, избрав предлогом кассету «Тристании» – давно хотела попросить. Он ответил, что в универе не бывает, т.к. взял академ из-за больного сердца. А я два месяца безуспешно высматривала его, ходила по корпусу, по остановкам, по лекториям. После нашего вымученного разговора позвонила Катя. Узнав, что я говорила с Владом, позвонила ему сама, и они решили продолжать общение, давно, мол, не встречались. Потом она перезвонила мне, сказала, о каких книгах они говорили, о чем полемизировали. В очередной раз почувствовала себя дурой и ничтожеством.
1 мая.
Поехала с Катей к братьям по предварительной договоренности к двум часам. Они всей когортой увлеклись