Хроника одного полка 1916. В окопах. Евгений Анташкевич
до самого конца. Они валили друг друга, делали подножки, катались по снегу, бросали друг друга, но не разнимали рук, а буряты́ ахали и охали, а Мишка, который сидел рядом, только покрякивал и прятал в бороде улыбку, будто знал какой-то секрет, да помалкивал, Кешка-то Мишку хорошо знал. Сам же не отрывался и смотрел на борьбу восхищенным взглядом и обалдел, когда один мальчишка поднял другого ногами вверх, и Кешка подумал, что вот он грянет того спиной о набитый ногами плотный снег и, не приведи Господь, убьёт до смерти! Но получилось удивительно, аж Кешка ахнул, когда – тут даже помутилось в глазах, – когда два бурятских мальчика оказались одним человеком, надевшим на себя сшитый из шкур мешок с пришитыми руками и ногами, с пришитыми к мешку двумя, наверное, сухой травой набитыми головами, с нарисованными лицами, глазами, щеками и ртами, а носов бурята́м Бог не отпустил. Человек, мужчина, распрямился, что-то такое сделал руками, и шкуры с него упали на снег. Мужчина их подобрал и исчез между галдевшими бурята́ми. Кешка глядел на это открыв рот и не сразу почувствовал, что Мишка толкает его локтем.
– Пойдём, што ли? А то дюже холодно! Адали ног не чую!
Они поднялись и, никем не замеченные, – бурята́м было не до них, – пошли к чу́му. Там Мишка достал настойку на травах и кореньях, они выпили, закусили вяленым мясом и стали спать, а Кешке снились эти самые мальчики, только они разделились, и среди них павой ходила какаято очень красивая черноволосая девица, которую Кешка никак не мог вспомнить, но точно, что не его Марья и не бурятка.
Кешка вздохнул, стукнул пальцем по бубну, послушал, потом затолкал свои приготовления обратно в мешок и со всеми потянулся в рощу. Драгуны ещё шли густо.
Отец Илларион закончил службу. Вся вырубка была занята драгунами. Они стояли без шапок, поэскадронно, но не рядами, вырубка была не плац, а кучами. Под ногами торчали пни и лежали срубленные, сложенные, но не унесённые пока стволы берёз и елей, что-то на растопку, а что-то для обустройства в траншеях. Эскадронные церковники наливали из котлов драгунам во фляжки святую воду. Кешка, став вахмистром, уступил своё место эскадронного церковника младшему унтер-офицеру Доброконю. Доброконя из вестовых повысили до командира отделения №1 эскадрона, и теперь он, вместо Четвертакова, и полковой писарь Гошка Притыкин по прозвищу Притыка наполняли драгунские фляжки.
По пол-эскадрона уже прошли, получившие свою меру нижние чины крестились, отходили от котлов и выбирали места смотреть представление. Все были весёлые, драгуны в шутку бранились, подначивали друг друга. Кешка увидел, как несколько тайком уходили в рощу за спины командиров, окруживших отца Иллариона. Он понял, что это те, кто будут представлять: свистать на свистульках, плясать под гармошку, петь частушки, в общем… Кешка приметил и кузнеца Петрикова, тот шёл в заросли, оглядывался, но Кешка увидел, что изпод полы шинели у Петрикова торчит ручка двуручной пилы. Ещё Кешка увидел, что металлическое