Априори Life 3. Лариса Бутырина
слышно усмехнулась, стараясь не прерывать дискуссионный процесс.
«Хотя и так расплылось уже… все со времен инфантильности российского общества набрано. И сколь рацион теперь ни балансируй, а липосакции не избежать. Именно такие фигуры, к слову, и требовались, как воздух нынче на политическом олимпе для объяснения наиболее трудных и животрепещущих вопросов. Вот они – источники всех бед, истощившие страну и опутавшие интригами президентскую доктрину под масками святой миссии, легального предпринимательства и посылом отмыть страну от скверны «преступного прошлого». А за всем этим на деле – пустота, абсолютное отсутствие идеалов и помыслов изменить ситуацию к лучшему, и лишь тираническое стремление выстроить свое благополучие на крови трудового народа, да отжать природные недра помясистее. Иными словами, доесть разлагающийся труп Матушки-России и войти в когорту власти с единственной целью – насыщение личных нужд «Вождей». Здесь-то на арену не спеша и своевременно выходит знаковая фигура с новым проектом политической реорганизации, посредством которой провозгласившие себя «энтузиасты» и «деятели» подвергаются всей строгости законодательства, а все нажитые ими непосильным трудом денежные единицы в обязательном, а местами даже принудительном порядке возвращаются на территорию государства российского.
Бабло, разумеется, в очередной раз побеждает зло, и по сущей случайности в канун следующих депутатских выборов…».
– Таким образом, опираясь на систему профессора Лаузана, мы можем прогнозировать, что наша методика способна…– все тот же занудный тон Уступова вернул меня к сиюминутной реальности, медленно внедрившись в мои мысленные революции.
– Профессор Лаузан – высочайший специалист по мозговой части, – не дожидаясь окончания фразы, парировала я. – Это тончайшая, виртуозная техника. Вашими же методиками разве что животы потрошить. Совсем другое дело.
«Страшно представить, что будет, если эти люди каким-то образом окажутся у власти…», – продолжила я уже мысленно, останавливаясь взглядом на белой керамике чашки с остатками недопитого чая.
Еще страшнее – увидеть их реакции, если все же сейчас не сдержаться и пройтись глубоким и проникновенным разъебом персонально по каждому. И непременно с азартом охотника, въедливыми вопросами и алчным ожиданием развязки. Кто-то, получив свой пендель с оттяжкой начнет рассыпаться прямо за столом. Кто-то засучит ручонками, кто-то покраснеет или побледнеет. А кто-то напротив проявит железную выдержку. Эти-то и представляют собой наиболее интересные объекты… Но вместо этого я продолжаю молчать и в упор смотрю куда-то в точку корпоративной посуды. Секунда и я вижу, как задетая чьим-то неловким движением она будто в замедленном действии падает со стола, разбивается и окрашивает светлое покрытие пола в коричневые тона.
Невозможно выйти победителем из игры, которую не понимаешь. Невозможно стать в ней лучшим, если не любить сам процесс.