Нулевые дети. Рассказы. Крапива
морщины.
– «Рамштайн» могу цитировать, – заржал Серёга. – Тебе зачем?
– Клинику ищу для жены.
Серёга стёр улыбку. Правой рукой вытащил сигарету из пачки, достал зажигалку, чиркнул. Левой открыл окно, но внутрь полетела ледяная грязь с реагентом. Выругался. Затянулся зло и выбросил сигарету в окно. Закрыл.
– Ты давно в зоопарке?
– Год кипером. До этого волонтёрил.
Пока работал в агентстве и ездил на бэхе, в зоопарке его волонтёрство принимали за блажь. «Лучше бы денег дал», – слышал за спиной. Теперь денег не осталось. И бэхи тоже.
– А на какие шиши в клинику? Ты ж вроде на второе высшее хотел?
Помолчали.
– Чего с женой-то?
– Рак. Карцинома в ремиссии.
– В ремиссии? То есть вылеченный?
Саня не ответил. Как объяснить, что ремиссия подкосила жену сильнее, чем диагноз? А второе высшее… Глупая детская мечта выучиться на ветеринара должна остаться в детстве. Фургон мотнуло – сначала вправо, потом влево и уже неуправляемо снова вправо. Колёса закрутились по щебёнке обочины. Завоняло тормозами. Саня не проронил ни звука, как будто в горло вдавили тряпку. Фургон съехал с насыпи в траву, перевернулся. Выстрелили подушки. Перевернулся во второй раз. Застыл. Саня закрыл глаза. Открыл. Наконец смог вздохнуть.
Он висел сверху, прижатый ремнём безопасности к сиденью. Над ним – дверь, дальше – небо. Прислушался: что с Росом? Послышится ли хрип? Рык? Хлипкое мяуканье? Ну хоть что-нибудь? Тишина.
– Сергей! – собственный голос напоминал мяуканье. Никто не отзывался. – Рос! Держись, мальчик!
Саня скосил глаза: телефон торчал из кармана двери. Повезло. Дотянулся, кое-как набрал номер и включил громкую связь.
– Служба сто двенадцать, что у вас случилось?
Заорал в трубку:
– Новорижское шоссе, двести метров до поворота на Истру. Мы перевернулись. Водитель не отвечает. Я пассажир. Ветеринара! Найдите ветеринара!
– У вас собака, кот?
– Рысь!
– Молодец! Ремень тебя спас! – сказал доктор, напоминавший вышибалу. – Водиле твоему меньше повезло. Но ничего, соберут. Жизненно важные в норме.
Хорошо хоть, по плечу хлопать не стал. И так больно. Но после осмотра только помазали троксевазином начавший проступать синяк от ремня.
Саня вышел на улицу из больницы-пятиэтажки, прошёл мимо нахохлившихся у урны курильщиков. С трудом сдержался, чтобы не стрельнуть сигарету. Полгода уже не курил. Но отошёл подальше, спрятался за кустами. Позвонил жене.
– Ты чего трубку не берёшь? – ответила, казалось, ещё до того, как гудки пошли.
– Ты звонила? – послушал молчание в трубке. Очевидно, звонила. – Прости, не посмотрел. У нас чепэ.
– У тебя всю жизнь чепэ.
– Чего звонила-то?
– Какая разница? Ясно же, что домой не собираешься. Сонька хотела с тобой письмо Деду Морозу писать.
– Блин. Скажи ей, что обязательно