Сумасшествие, коронавирус и прочие сомнительные прелести путешествий. Сборник рассказов. Андрей Юрьев
зашагал вперед, как настоящий армянин, спешащий на свидание – с букетом в руке и с бутылкой коньяка в кармане. Эта мысль меня позабавила, помнится, я даже прыснул от смеха.
Игнорируя лифт, на одном дыхании я взбежал на пятый этаж и постучал в коричневый дерматин Лериной двери. Я всегда стучу, потому что ненавижу электронные звонки, не спрашивайте меня, почему. На лестничной площадке пахло соседскими кошками и жареной картошкой. Я дышал как паровоз, взбирающийся на гору, когда дверь открылась.
Сначала в проеме двери появилась фирменная скептическая полуулыбка Леры, потом все ее лицо. Освещенное тусклым светом с лестничной площадки, оно, казалось, парило в темноте прихожей. Как ухмыляющаяся рожица на шарике. Лера запустила меня в квартиру, словно только и ждала меня, хоть я и не появлялся больше месяца. Молча смотрела, как я скидываю ботинки, а потом спросила: – Ну? Что случилось?
Я говорил, что Лера знает меня лучше моей матери?
– Где твой боксер? – спросил я.
То было время ее увлечения спортом. По зиме к ней подселился один тип, на мой взгляд, не самый приятный. Я ему тоже, кстати, не нравился. Когда-то он профессионально, но не успешно боксировал, а теперь чинил стиральные машинки.
– Где ему еще быть? – пожала Лера плечами, – На тренировке, конечно. Она посмотрела на оттопыренный карман и спросила: – Что у тебя?
– Это? – я похлопал ладонью, и под сырым сукном красноречиво забулькало, – Коньяк. Московский.
– Кто бы сомневался, – сказала Лера, – Случилось что у тебя, спрашиваю?
И тут я вытащил из-за спины этот дурацкий букет. Лера сразу в лице переменилась. Будто испугалась или типа того. Я ее такой никогда не видел. Чуть не отпрыгнула от меня. А я шарф другой рукой разматываю и на вешалку кидаю. Как профессиональный баскетболист – через голову вверх и влево. Туда, где шапки лежат. И на нее иду, чтобы в зал пройти. Не в коридоре же коньяк пить?
Лера пятится спиной, а потом вдруг делает шаг мне навстречу и берет у меня этот букет с таким видом, будто сейчас им по лицу отхлещет. Я втягиваю голову в плечи, ничего не понимаю. А она как прильнет всем телом, закинула руку с букетом мне за шею и целует в губы. Совсем не так, как друзья, по-другому – жарко, взасос, так что пол под ногами раскалывается, и мы летим с ней вниз, как на американских горках. Все во мне замерло, и мир исчез, даже свет померк. Или это я глаза закрыл? Ничего не понимаю. Только чую – словно крылья за спиной расправляются и жар в груди, как после стакана коньяка. А запах ее медовый, такой знакомый и новый одновременно…
Мы бы с ней так до конца веков обнявшись стояли, наверное, только щелкнул дверной замок и голос сзади сказал: – Опа!
Дальше я плохо помню. Кажется, мы с ее боксером дрались. Хотя, что значит дрались? Он меня просто побил, там, в тесноте гостиной. Я еще куртки все с вешалки оборвал, падая. Помню, как Лера кричала и меня от него оттаскивала. Шум, гам, все перевернулось