Олег. Евгений Анташкевич
княжья девка.
«Что же это я не узнал её имени, ведь видел же до этого, и не узнал?»
– Сегодня ночевать будем на берегу, – сказал князь, – вели шатёр поближе переставить, завтра снимаемся, распорядись, чтобы всё погрузили.
Родька кивнул и вдруг услышал далеко за спиной, от того места, где выплыл мальчик, короткое ржание.
«На конях малец прискакал, а чёлн, видать под ракитой прятал, тогда допреж нас к тяте-то успеет!»
После вчерашнего пару Олег прислушивался, болит ли плечо, но болело самую малость, и он даже забывал. Он вошёл в шатёр, девушка его уже ждала, она была одета в мужское, так приказал Олег, он ей улыбнулся:
– А не болит рука-то… кудесница…
– Ещё немного поболит, только надо ещё перевязать…
– Успеется, – сказал князь и сел на греческий раскладной стул. – Вели подать брашно – есть будем.
Василиса вышла и скоро вернулась.
– Из вятичей, говоришь, – Олег усадил её рядом и припомнил давешний разговор. – А что помнишь?
– Конные и у них псы под ногами…
– А дальше?
– Дальше студёно было…
– А тятя и матка?
– Смутно помню, кругом всё чужие, только младший брат…
– Как тебя родители звали?
– Полиной…
– А сейчас Василисой? А как хочешь, чтобы я тебя звал?
Девушка потупила взор.
– Ладно, время покажет, как тебя звать.
Ещё не рассвело, когда под берегом зашевелился народ, потянул за ужи и из-под Киевой горы стали тащить долблёнки и подкатывать кругляк, а из разлившейся Почайны большие ладьи выталкивались на шестах, и их подхватывало течением. В конце косого спуска к Днепру была широкая песчаная отмель.
– Да борта мне не побейте! – в рассвет крикнул Родька и кому-то погрозил плетью.
По течению
Киева гора становилась всё меньше. Она исчезала совсем, когда её загораживали выраставшие берега, потом берега становились ниже, и тогда снова показывалась Киева гора.
Господствовала.
«Большая река, высокие берега, а Киева гора всех выше!» – думал Олег.
Он загребал, перед ним сгибалась и разгибалась спина другого гребца, а перед этим следующего, а перед тем ещё троих. По своему борту Олег сидел шестой, за ним гребли четверо. Тихо расходилась днепровская вода, вповалку спали два десятка ратников под лавками между гребцами правого и левого борта. Как только солнце перейдёт полдень, спящих разбудят и они сядут на вёсла и будут грести до самой поздней темноты, когда свет факела на носу осветит корму впереди идущего корабля. Тогда ладьи уткнутся в берег, ратники выставят охранение, остальные разведут костры, будут вечерять, а потом до рассвета отдыхать. Если, конечно, хазары не устроят какого-нибудь зла.
А хазары могут.
Ещё их не видно, но за городком Воинь, что на левом притоке Днепра Суле, они обязательно объявятся – сначала разведчики разъездами, а потом толпа, тьма, орда.