Страшная граница 2000. Вторая часть. Петр Илюшкин
мне в ладонь легла граната. Хорошо, что мы заранее снарядили её взрывателем!
Отложив ППШ, я разжал усики гранаты и дёрнул кольцо.
Метнул я, конечно, недалеко. Размах не удалось сделать.
Но взрыв прозвучал так, что выстрелы сразу прекратились.
Воодушевившись, я метнул ещё две гранаты.
Ага! Враг бежит!
Неожиданно и хлестко прозвучал выстрел. Ещё один.
– Всем стоять! – послышалась вдали резкая команда.
Странно! Метров за пятьдесят это.
Что это? Явно команда нас не касалась!
Послышались выстрелы. Затем – злобный мат и ругань.
Через минуту раздался голос директора нашего детдома:
– Ребята! Не стреляйте!
Выглянув из лаза, я увидел директора.
Рядом стоял офицер с погонами майора.
Чуть сзади – зелёный грузовик с красной надписью «Разминирование».
– Славик ранен! – закричал я, выскакивая из блиндажа.
Майор повернулся к машине:
– Санинструктор! Ко мне!
Выпрыгнувшим из кузова солдатам он скомандовал:
– Носилки сюда! Быстро!
Когда мы вытащили тяжко стонущего Славика из блиндажа, майор обернулся ко мне:
– С боевым крещением! Быть тебе военным!
Директору детдома бы прислушаться к словам майора, да отправить меня в суворовское училище.
Ан нет! Он отправил меня подальше от Сталинграда, куда-то ближе к Урюпинску.
И пятый класс я проходил в детдоме станицы Филоновской, на берегу речки по фамилии Бузулук.
Означает ли сие чудо, что Урюпинская губерния – моя любимая Батькивщина и Фатерланд?
Детдом + кором = восстание
Чтобы понимать, что представлял из себя советский детдом, надо рассказать о «короме».
Что это такое?
«Кором» – такую загадочную надпись я увидел много позже, путешествуя по туркменской огнедышащей пустыне. Надпись была нарисована на большом ящике, в который совали головы бараны.
– А! понятно! – рассмеялся я. – Корм!
Смех мой сильно обидел туркмен. Они ведь старались!
Но именно это слово – «кором», корм для баранов – точно и ёмко характеризует жратву, которую подавали нам, детдомовцам советского благословенного времени.
Очень хорошо помню 1978 год. Город-герой Волгоград.
Завтрак в детдоме потрясающий: густой осклизлый ком старательно изображал диетическую манную кашу, а подкрашенная чуть сладковатая вода – «индийский» чай.
Обед – тоже потрясающе питателен. Мутная жижа по какому-то недоразумению обзывалась «щами».
Мы, детдомовцы, голодными волками накидывались на эту жидкую жижу. Зачем? Запивали жижей серый хлеб, который по недоразумению нам выдавали.
Жадно пожирали мы эту бурду, да нахваливали:
– Щи – хоть х..й полощи!
Много позже, проходя офицерскую службу в пограничных войсках, я раскрыл секрет детдомовских щей.
Выдала его наша соседка по гнилой общаге в Ставрополе,