Дневник казачки. Капитан Зельтц
А вместо платы нашу землю пахали и засеивали. А потом нужно было хлеб скосить, собрать и обмолотить. А потом свезти зерно на мельницу и вернуться с мукой. Так маме приходилось шить и день и ночь, при свете керосиновой лампы-коптилки. От такой лампы света мало, но зато черный дым оседал на потолке и на всех вещах.
И вот когда папа вернулся, ему пришлось устроиться рабочим на нефтяные промыслы, чтобы заработать на лошадку. А ещё он мечтал купить фургон, и объехать на нём весь свет.
Тем временем, у нас стало уже три коровки, да ещё бычок. И тогда папа продал одну корову и бычка, добавил «нефтяные деньги» и смог купить лошадку! А потом – ещё лошадку и фургон! И у нас получилось целое хозяйство! И жизнь стала налаживаться! Мы с братом снова начали ходить в школу, но тут я схватила малярию. И меня трясло так, что я боялась, что у меня вылетят все зубы.
Папа с мамой сами сложили стену вокруг нашего хозяйства – из глины и хвороста. К 1919 году у нас была уже саманная тёплая хата.
Но тут опять начались неприятности. Братишка, которому было семь, пас коров, да и проспал – коров угнали чеченцы. Хорошо, что его самого не угнали. И это не шутка.
И отцу пришлось опять продать бычка и жеребёночка и купить корову – без коровы крестьянам не выжить.
1920 год
ВСЯ ВЛАСТЬ – СОВЕТАМ!
ИЛИ
ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ПРИВЯЗАННОСТЕЙ
И вот, наступил этот проклятый 1920 год. В станице была перестрелка: то ли красные хотели выбить белых, то ли наоборот. Свистели пули, хлопали винтовки, стучал пулемёт.
Мы лежали на полу в нашей саманной хате, а коровы стояли в хлеву, некормленные и уже два дня недоенные. И мама хотела выскочить, пробраться в хлев чтобы подоить корову, а папа строго настрого запретил ей:
– Ты что?! Шальная пуля убьёт!
Две недели была стрельба, две недели мы лежали на полу, а мама с папой ползком пробирались доить корову по ночам.
Говорили, что пришли белые и хотят выбить красных. А красные написали на флаге «Вся власть советам» и засели в школе. Крепко засели, и всё сыпали из пулемёта, палили во все стороны.
А тут объявились ещё какие-то бандиты. Вот, белые бьют и бандитов, и красных, красные – белых и бандитов, бандиты – лупят и в красных, и в белых!
Долго ли коротко ли – прибыл на вокзал железный бронепоезд с пушкой и начал бить по всем без разбору. Вокзал -то был в семи километрах от станицы, и снаряды летали прямо через наш двор. Все соседи набились к нам в хату, потому что папа построил её с толстыми стенами, пули их не пробивали. А я ревела от страха:
– Мамашенька, я боюсь!
А потом, стало так страшно, что я уже просила у мамашеньки умереть. Завернулась я в одеяло и стояла на улице, у стены и не заходила в хату.
Две недели длилась эта пальба и вот, когда бандиты поняли, что им конец, стали они рыскать по дворам и отбирать лошадей с повозками. А кто-то из добрых соседей, из тех, что прятались в нашей избе