Пыль, пепел, кровь и песок. Елена Версэ
радости, – но только не семью. Тут уж как повезет…
– Я где-то читал, что Цера и Кьяро всегда светят вместе, а Эррат то загорается, то гаснет.
– Между двумя всегда стоит кто-то третий. Даже у звезд, – с какой-то отрешенностью сказал старший брат. – Никогда не вставай между двумя, когда они объяты страстью…
– Тансиар! – позвал старшего Сидаль.
– Да? – тот резко обернулся, словно его разбудили.
– Ведь если они придут, то они сожгут и разорят здесь все, – не унималось чудо. Жажда действия рано или поздно погубит братишку, это точно.
– Что ж, если им это надо, пусть приходят. – Тансиара занимало только редкое небесное явление, он снова смотрел в окно, подняв голову.
Как он мог думать о чем-то другом, кроме этого злополучного брака? Нааяр их кровный брат! Пусть они с Тансиаром и от разных матерей, отец у них общий, значит, и сердце одно. Кому, как не им, следует позаботиться о будущем Эдэрэра, будущего Владыки Царства Вечности?
– Может и стоит уничтожить то, чему суждено быть уничтоженным и что рано или поздно станет таковым.
– Что ты такое говоришь? – Сидаль с ужасом посмотрел на брата.
– То, что слышал. Умирающее либо должно умереть само, либо ему кто-то должен помочь это сделать. Разве мы не так поступили с Прежними[13]? Явились и взяли то, что, как мы считали, должно было принадлежать нам. Оно погибало, медленно и неотвратимо, а римериане пришли на смену Извечным и сами стали ими. И мы, говоря по совести, не так уж плохо заменяли их, но всему приходит конец…
– Кто-то считает, что они создали нас, – подал голос младший брат, – а мы их забыли…
– Что ж, меня бы это не удивило, – задумчиво проговорил Чиаро, снова смотря в стремительно темневшее небо. – Даже боги совершают глупости. Сначала делают, а потом забывают. Мы – их, а они – нас…
Тансиар мог ненавидеть Престол и Совет, но Сидаль никогда бы и подумать не смог, что брат с таким ужасающим безразличием станет говорить о вторжении врагов. Он не таков, его жестокий, но все знающий и понимающий любимый брат! Чиаро сдержан и подчас резок в высказываниях, но свою родину он не предаст. Он ведет себя так, потому что обстоятельства вынуждают его быть жестким, вести войска на Черту и отбивать ежедневные атаки ашесов, которым никогда не будет конца, потому что за Вратами[14] враги, а, возможно, они есть и внутри. Поэтому брат не может быть добрым – Эбену не нужна его доброта. Вот когда она ему понадобится, Тансиар изменится и станет тем, кем потребует от него стать Римериан. А пока…
2. Союз
У потолочного свода уютно, по-домашнему ворковали голуби. Жили они тут что ли? С другой стороны, почему бы и нет? Пристанище храмовников[15] ничем не хуже любого другого. В холода здесь тепло, летом – прохладно, да и с голоду умереть жрецы не дадут.
Вот один голубь расправил крылья и, отчетливо-звонко хлопнув ими, спорхнул вниз. Белое перо с красными крапинками упало на черный мрамор пола. Как заметно на нем…
Видение
Прежние (Восславляющие, Извечные, Апритории – в переводе «Бывшие «до»). По убеждениям римениан, это те, кто населял Сантарэ до их прихода и у кого был отвоеван Римериан.
Врата Вечности – так римерианцы образно называют восемь врат в Римериан.
Служители Темполия (то же, что служители Вечности и жрецы Ее Храма).