Пыль, пепел, кровь и песок. Елена Версэ
зря. Это продолжалось недолго, но Первый Воин понял, что отныне покой оставил его. Он покинул его, как только женщина с изумительными весенними глазами остановилась в двух шагах от своего будущего деверя.
– Анаис из благородного семейства Каэно, – вновь раздался громкий голос храмовника после того, как он получил согласие Нааяра. Широкая рука Наследника, до этого с силой сжимавшая алебастровую ладошку невесты так, что, казалось, он вот-вот сломает ей пальцы, выпустила тонкую, как призрачный мираж, руку. Наследница ашесов должна была решить сама, возьмет ли она в мужья эбенца или отвергнет его.
– Готова ли ты разделить с этим достопочтимым приторием Вечность? Готова ли ты служить, уважать, подчиняться ему и следовать за ним, куда бы он ни пошел и что бы ни делал во благо Римериана и всех его обитателей? Готова ли ты ждать мужа, если он уйдет на Черту́ или принести себя в жертву, если того потребует Совет и Владыка и если на то будет воля Вечности? Приносишь ли ты свою кровь на ваш общий алтарь? Отдаешь ли свою верность добровольно, а не по принуждению?
А жрец молодчина! Недрогнувшим голосом он скреплял неравный союз, не поперхнувшись на словосочетании «благородное семейство», которое он в несчетный раз отнес к племени Каэно.
Ожидания Тансиара оправдались, когда гробовая тишина послужила Верховному темполийцу красноречивым ответом, и Чиаро понял – она не сдастся. Он знал такой тип тьернийцев, поскольку не раз встречал их в своей Вечности – сыновья Черной Кошки вообще готовы были умереть в страшных муках, но не раскрыть рта и не выдать ни своих соплеменников, ни свои секреты. И если прочие дикари предпочитали смерть с закрытыми глазами, то пепельные всегда смотрели в лицо палачам.
А ашесинка, Альентэ это сразу понял, была истинной дочерью своего народа.
– Дочь благородного семейства Каэно… – Неужели темполиец подумал о том же, о чем и Первый Воин? Должно быть, ведь он не глуп. – Слышала ли ты мои вопросы? – чистокровный эбенец повторно обратился к будущей царице, и в его словах послышались нотки презрения – он ненавидел пепельных, и соединять перед лицом Вечности неравную с наследником рода Аскуро для него было худшим наказанием. Но инициатором этого союза был Владыка, а с ним не смел спорить никто. Ну, кроме разве что одного из его сыновей.
Женщина с идеально ровной осанкой с достоинством выслушала заново повторенные вопросы, и только глаза безумным огнем поблескивали в полутьме. Эта пепельная не просто не смотрела в глаза своим возможным будущим палачам, она их как будто не замечала.
Так и не дождавшись ответа, жрец метнул взгляд на Владыку, а тот – на жениха.
– Я спрашиваю тебя еще раз… – начал было храмовник, и тут Чиаро увидел, как ее ноги подкосились.
К дочери Сурира никто не прикасался, но женщина со слабым стоном, который едва ли услышал кто-либо, кроме Нааяра, Владыки и Первого Воина, упала коленями прямо на обшитую красным сатином подушку с золотой бахромой, как если бы