Такие обстоятельства. Станислав Хабаров
Восемь лет теперь вместе живут. Была такая хрупкая девочка. Родила пару сыновей и заматерела. Теперь по словам Викто́ра, – «зад у неё что твоё вагонное колесо».
Соседняя большая комната лаборатории по смыслу основная. В ней, собственно, и готовили бортовые эксперименты, их оформление. Теперь эту комнату безусловно интересовало, кем станет в рамках её новоиспечённый сотрудник, то есть я и какие мои особые функции? Но комната по большому счёту была бесправной и мнением её наверху не волновало. Верха поступали по-своему и вопреки.
Плодились слухи. Знали, что я – член молодой команды Бориса Раушенбаха, собранной ещё в НИИ-1 у Келдыша из выпускников-физтеховцев, и разрешившей проблему кораблевождения в космосе практически, доказав это наглядно фотографированием обратной стороны Луны. Ещё я и из тройки впервые защитившихся в ОКБ-1 Сергея Королёва, что ныне после смерти Главного конструктора поименовали бюрократически бесцветно – ЦКБЭМ и НПО «Энергией» с приходом Глушко. Но кем стану я теперь именно здесь, в лаборатории третьей территории? И почему шеф посадил меня рядом с собой? Чего ожидать от меня? Это всех интересовало. Как стану себя вести? Возможным, однако не продуктивным, могло иметь место пренебрежение, как у старшекурсников к поступающим, или покровительственная доброжелательность, неуместная в среде лидеров бортовых исследований? Словом, поначалу в наших отношениях царили насторожённость и холодок.
– Вот ты собирался лететь на Марс.
– Я? Нет.
– Погоди. Бедлам в главном архиве. Генеральный приказал уничтожить документы Н-1 и их уничтожают, может, со слезами на глазах и через себя, потому что с ними связана чья-то жизнь.
Я вспомнил вытянутый корпус тяжёлого межпланетного корабля, лопухи концентраторов, оранжереи и демпферы. Защемило в груди, но я мужественно сказал:
– Моя нет. – и покривил душой.
Это был отрезанный по живому кусок нашей жизни и молодости.
– Я и сам поучаствовал, -добавляет шеф, – в части материалов. Н-1 теперь Генеральному тряпкой для быка. С остервенением рубит под корень сделанное нашими руками. Ловко чужие заслуги присваивает и получается: мы заодно.
С утра на рабочем месте шефа не было. Викто́р, как бы замещая отсутствующее руководство, и удовлетворяя общественный интерес, объяснил ситуацию. Генеральный, он так сам себя обозначил вместо прежнего Главного, окончательно закрыл тему с ракетой Н-1, и оставшиеся на полигоне (так между собой обзывали космодром) цеха и фрагменты ракеты подлежат утилизации. Между тем шеф подсуетился и предложил сбагрить оставшееся на Украину, КБ «Южному» или верфи корабельной утилизации Индии. Превысив этим свои полномочия, он хотел и что-то с этого поиметь, а прокукарекав угодил на острие внешнеторговой проблемы, и теперь варился с пройдохами-снабженцами, потому что Генеральный считал или сделал вид, что она его совсем не интересует и бельмом на глазу, отвлекая от насущного.
– Надо же, – оставшись со мною наедине посмеивался Викто́р, – Володя находит