Саги зала щитов. Адульв. Пламя, зажжённое тьмой. Арсений Михайлович Зензин
ними вынырнул остов первого длинного дома, полу осыпавшиеся каменные стены и обрушившаяся внутрь крыша.
– За столько веков даже травой и бурьяном не поросло, – удивлённо заметил один из северян, что подошёл поближе. – Земля будто выжжена. Склонившись, размял он горсть грунта в руке.
– Не выжжена – проклята, мертва, как и всё вокруг, и уже вряд ли сможет когда-нибудь рожать хлеб, – мрачно изрёк Освальд.
– Ну и за каким троллем мы сюда плыли, куда Одиновы вороны костей не носили, смерти своей искать или на развалины любоваться? Уж лучше бы в набег куда подались, там и нажива, и слава за мест проклятья, а тут что? – тихо раздалось из стены щитов, на что Орм только скрипнул зубами.
– За знанием, дабы не разделить судьбу пращуров, молодой воин, – взор огнепоклонника безошибочно отыскал в строю того самого, что говорил. – А что до богатств, то их здесь будет предостаточно: уходя, прадеды бросали их за ненадобностью, самим бы уйти, здесь их в избытке, надо только поискать. Командуй, ярл, здесь ни наживы, ни ответов мы не найдём.
И вновь, собравшись, стена щитов двинулась дальше навстречу неведомому. Им попался ещё один остов, за ним ещё один, на некоторых сохранились двери, другие зияли пустыми косяками, окон не было и в помине, так здесь строили от века, зачем давать драгоценному теплу уходить. Повсюду куда ни падали взоры небольшого Хирда, их встречали разруха да запустение. И так дом за домом, покуда отряд не оказался в центре городища. Где и встали, плотно сомкнув и без того тесно прижатые друг к дружке щиты, бледнея и покрываясь потом, до белых костяшек сжимая обереги, глядя на то, что когда-то было славищем, где возносили требы могучим северным богам асам. Некогда святое место, ныне являло собой ужасающее зрелище, пронявшее всех без исключения в Ормовом отряде.
– Один всеотец, Тор всемогущий, великие асы, не оставьте нас, не дайте сгинуть от чёрного сейда, – многоголосо доносилось из-за поднятых щитов.
Некогда гордые идолы богов, высеченные из камня, были повалены и разрублены на куски какой-то невиданной, явно не человеческой силой. А средь павших колоссов гигантские кучи черепов, они были повсюду, заполнив всё пространство славища, высясь, словно рукотворные холмы, воздавая хвалу чьей-то люто ненавидящей Асов воле. Лоб каждого из белеющих костяков осеняла чёрная, будто выжженная пламенем руна, вселяющая одним своим отвратным видом небывалую слабость и ужас в сердца смотрящих на неё.
Первым из оцепенения вышел Освальд, покинув защиту строя, он подошёл к одной из ужасных куч. Осторожно подняв из неё череп, огнепоклонник принялся внимательно изучать странный символ.
– Тебе знакома эта руна, жрец? – спросил подошедший Орм.
– Нет, даже я не в силах постичь её тайный смысл, да и, признаться, не особо хочу. Раз уж всеотец не узрел её за девять дней, что висел на ясене, пригвождённый собственным копьём Гунгниром, то и мне не следует. Нужно осмотреть здесь всё, заглянуть в каждый дом, особенно в дом