Наше вечное вчера. Джули Дейс
медсестра держала рядом с её головой ведёрко. Теперь её прозвище тошнотик. Не могу сказать, что являюсь исключением, конечно, моё безумие не пускалось во все тяжкие, я продолжаю жить в Нью-Йорке, как делаю это с рождения, но не отказывала себе в посещении вечеринок. И сейчас не отказываю. К счастью и сожалению, у меня есть брат, который бдит за каждым шагом, который делаю; за каждым стаканом, что появляется в моей руке; за каждым парнем, что увивается следом. Он следит за всем. Он везде и нигде сразу. И я не виню его за это. Наверно, на его месте, делала то же самое. По спине пробегает холодок и волна неприятных мурашек, стоит только возвратиться в прошлое.
Стараюсь настроить и вернуть сознание на приятный утренний лад. Больше этого не повторится.
Захожу в аудиторию, и первое, на что натыкаюсь – мой брат в своём привычном и любимом обличии. Это словно улей или цветник, над которым порхают пчёлки наседки. Как будто он может дать что-то больше, чем плоские утехи на раз. Возможно, может, но не желает и вряд ли кто-то из них будет в списке его номеров, приняв честь быть первой леди университета или любовью всей его жизни. Иногда я действительно боюсь, что он больше не захочет пустить к себе кого-то близко, потому что единственное, что он делает, отталкивает всех. Мы боимся боли. Стараемся избежать её, решив, что это самое болезненное чувство из всех существующих. Это неправда. Гораздо хуже пустота. Когда ничего не чувствуешь. И даже самая сильная физически боль никогда не перекроет ту тишину внутри, которая образовалась с помощью той самой пустоты. Именно по этой причине я предпочитаю находиться в доме родителей, а не своей квартире. Возможно, многие только мечтают о таком подарке, но периодически посещает ощущение, что стены сгущаются, словно грозовые тучи. Я прикрываюсь удобством и тем, что всегда могу съехать, но на самом деле, это лишь предлог не быть одной. Между мной и Мэйсоном есть большое различие: он предпочитает одиночество, которое называет свободой; я стараюсь находиться в обществе, неважно, семьи или других людей. Я не хочу жить прошлым. Не хочу помнить и вспоминать произошедшее. Хочу искренне верить и стараюсь верить, что все люди разные. Но иногда не могу противостоять, в этом заключается моя противоречивость.
Глаза Мэйса находят меня и озорно блестят. Отлично, он уже что-то натворил, а день и год только начался.
Не тороплюсь вышагивать в сторону брата, направляюсь в противоположную, где вижу Тару. Она улыбается, когда смотрит на экран телефона. Девушка откидывает белокурые волосы за плечи, привлекая внимание мужского пола, на который не обращает внимание и продолжает водить пальцем по экрану. Клянусь Богом и всем, что у меня есть, сейчас она переписывается с Вито. Виктор, вообще-то, очень даже неплохой парень, но Тара называет его тем ещё плохишом, не нужно выяснять, по какой причине, иначе можно считать, что я поучаствовала в их ролевых играх. Мы привыкли называть его Вито, и он не особо любит полное имя, предпочитая представляться коротким.
Когда оседаю рядом, девушка обращает взгляд ко мне. Её зелёные глаза светятся, как и лицо в целом.
– Передавай