Купись на мою ложь. Элизабет Кэйтр
заранее зная ответ отца.
– Мне, старому дураку, только по ночным клубам с молодёжью шастать, – хмыкает Дерек, закидывая ногу на ногу.
– Ты ему, как отец, сам знаешь. Так что придётся потерпеть. Как и мне.
Йен брезгливо передёргивает плечами, вспоминая о том, сколько народу обычно ошивается в ночном клубе Лютера Эйдана.
– Ох, надо бы закупиться валокордином по пути в «Эдем», а то сердечко ещё разорвётся от красоты танцовщиц Лютера, – шутливо дёргает носом Вуд-старший, улавливая лукавый прищур сына. – Как найдём тебе там жену! Все Эллы мира обзавидуются!
– Ага, уж лучше нанять элитную содержанку!
Отношения между отцом и сыном всегда были тёплыми, невероятно дружескими, это то малое, что они оба могли сохранить друг к другу в жёстком мире акульего бизнеса на Пятой Авеню. Но если у Дерека была отдушина в Джиннифер, то у Йентани – в работе.
***
Перед тем, как толкнуть входную дверь, тонкое запястье хрустя проворачивается, а затем укладывает волосы цвета горького шоколада на затылок. Радужки цвета коры ивы устало оглядывают охранника ночного клуба «Эдем».
– Зои! Не ожидал увидеть тебя сегодня, – лучезарно улыбается он, сверкая медовыми радужками.
– Привет, Мэтт, – улыбается она в ответ не менее лучезарно. – Как Каролина? Я хоть чем-то помогла ей?
Зои всегда интересовалась с поражающей искренностью. Даже если ты и не особо хотел ей что-то выкладывать, то это получалось само собой, словно девушка с ивовыми радужками была рождена для душевных разговоров под латте с корицей и песни Фрэнка Синатры4.
– Да, ей намного лучше. Спасибо, что позанималась с Карол, её спина уже не так болит. Я положил небольшой презент у твоего шкафчика.
Мэтт безумно благодарен девушке за то, что она практически даром согласилась помочь его возлюбленной.
– Не нужно было, – смущённо дёргает уголками губ девушка. – Ну, я побегу, сегодня работы много!
– Зои Лойс Тёрнер! – Её хрупкие худые плечи дергаются от раскатистого баса друга на другом конце бара.
Она, по-семейному раскрыв объятия, бросается на него, обдавая мужчину ароматом свежей клубники.
Губы голубоглазого расплываются в довольной и трепетной улыбке Чеширского кота.
– С твоим днём, Лютик! И пусть сегодня весь мир ляжет к твоим ногам! – пищит Зои, заодно поправляя его гульку из волос на затылке.
– Не знаю, как мир, а Пати точно собиралась, – хрипловато посмеивается мужчина, выпуская нарастающее возмущение Зои из объятий.
– Лютер Эйдан, ты не выносим! – Закатывает она глаза, судорожно начиная рыться в рюкзачке. – Вот! – Наконец, протягивает ему небольшую коробку в ярко-алой упаковочной бумаге. – Это тебе!
– Зои Лойс, не нужно было! – С лица Лютера не сходит улыбка.
Его вечной привычкой была та, что так раздражала Зои – а именно называть её двумя именами сразу. И в такие моменты девушка всегда благодарила Бога за то, что она не итальянка. А то бедный Лютер, пока перечислил
Фрэ́нсис А́льберт Сина́тра ( англ.