Союз и Довлатов (подробно и приблизительно). Михаил Хлебников
из какого сора вырастает проза Довлатова? А для этого он возвращается к ссоре между Довлатовым и Ефимовым, отраженной в уже знакомой нам переписке. Большая часть текста Мелихова – обильное цитирование переписки. Но проблема не в этом. Цитируются важные и нужные места, но им не даются необходимые, на мой взгляд, толкования. Выводы, к которым приходит Мелихов, трудно назвать оригинальными:
Да, дело искусства – не только раскрывать, но и скрывать от нас ужас и безобразие реальности; не пряча, но преображая страшное в красивое, а противное в забавное. Красота – это жемчужина, которой душа укрывает раненое место, и если под ней нет подлинной раны, не будет и подлинной красоты.
Да, Довлатов ценил банальности, но все же в отточенном виде.
Тем не менее обращение к переписке может дать ключ к пониманию писательства Довлатова. Здесь скрывается одна из загадок. Довлатов много писал о себе, при этом «код писательства», сделавший его личность и книги такими популярными, так и остается нерасшифрованным. Еще в античности использовали прием параллельного жизнеописания, когда «парность» позволяла не просто сопоставить, сравнить отдельные эпизоды в биографии героев, а уловить в оттенках нечто выходящее за пределы конкретных судеб. Я отталкиваюсь от переписки двух писателей еще и потому, что поставленная в ней точка превратилась со временем в многоточие. Разговор, формально завершенный, был продолжен в книгах Игоря Ефимова. Особое место среди них занимает автобиографическая дилогия «Связь времен», вышедшая в 2011–2012 годах. Дополнительным связующим элементом можно считать тот факт, что дилогия выпущена все тем же издательством «Захаров».
Начну с тезиса, озвученного Игорем Захаровым в уже цитированном предисловии:
Ровесники, земляки и старинные приятели, Сергей ДОВЛАТОВ и Игорь ЕФИМОВ еще в 60-е годы были участниками ленинградской литературной группы «Горожане».
Уже первое слово – «ровесники» – вызывает отторжение. И дело не в том, что Игорь Ефимов родился в 1937 году, а Довлатов – в 1941-м. Их разделяют не просто четыре года, величина условная при других раскладах. Писатели принадлежат к разным эпохам. Ефимов – автор, пришедший на гребне оттепели и принадлежащий… Теперь дадим слово, как ни странно, Сергею Довлатову. В повести «Ремесло» он рисует свой непростой путь в литературу. Один из первых заходов связан с попыткой получить одобрение от состоявшихся литераторов:
Я должен был кому-то показать свои рукописи. Но кому? Приятели с филфака не внушали доверия. Знакомых литераторов у меня не было. Только неофициальные.
Среди «неофициальных», но состоявшихся – Анатолий Найман, автор «замечательных стихов», «друг Ахматовой и воспитатель Бродского». Предположу, что Бродскому, который после эмиграции перешел на «вы» со всем ленинградским окружением, подобная характеристика вряд ли сильно нравилась.
Снова отвлекаясь, скажу, что в «других руках» прием получения одобрения работал. Вот Сергей Вольф, к которому безуспешно