Кронштадтский тупик. Анастасия Александровна Калько
Гусевым, – Белла тоже вытащила пачку, – он служил в Петербурге, а до этого – в Кронштадте, оперативником. Сюда приехал, чтобы встречать со своей подругой Новый год. Ваш отец говорил, будто Гусев слова доброго не стоил.
– Он прав, – глаза Василисы потемнели, а лицо застыло. – Удивляюсь, как его раньше никто не прибил. Все думала: тому, кто это сделает, премию надо дать, – она сжала руки в кулаки и добавила пару крепких слов, – такой мерзавец, каких больше нет…
Василиса немного посидела молча, глядя на стиснутые мозолистые кулаки. Потом спросила:
– Это что же? Отца теперь за этого упыря судить будут?
– Все к тому идет.
– А вы – адвокат и хотите помочь госзащитнику?
– Да, – ответила Белла, – но без договора о найме я не буду иметь официального статуса в этом деле.
– Цена вопроса? Сколько берете?
– Это новогодняя акция, скидка 100%.
– Я не нищая и адвокату заплатить могу, – гордо вскинула голову Василиса, – вы не думайте. Потом посчитаете по таксе.
"Вряд ли ты слышала о таких расценках, как в конторе Фимы. Нет уж, акция – так акция!"
– Пойду, отпрошусь, – Василиса растерла окурок подошвой. – Надо обговорить договор. Не хочу, чтобы отца засудили из-за этого…!
***
Василиса жила в частном секторе недалеко от места работы. Приземистый голубой домик с наличниками и трубой, с дороги почти не видный за деревьями, был уже старым, но еще добротным. Выглядел он вблизи опрятным и ухоженным. Видно было, что Василиса не ленится поддерживать порядок в своем жилище. Но внутри ничего не говорило о том, что в домике живет молодая женщина. Не было видно милых женскому сердцу украшений, безделушек и цветов на подоконниках. Из всего новогоднего декора – только маленькая настольная елочка в зале и простенькая гирлянда на окне.
Дом изрядно выстудился за полдня. Но Василиса, скинув в сенях тяжелые ботинки, в одних толстых шерстяных носках прошла куда-то вбок, что-то размеренно загудело, и пахнуло теплом.
– Сейчас прогреется, – сказала девушка, – а то печь топить – забомбишься. Я ее иногда, под настроение раскочегариваю, а то просто автономку провела, чтобы не мудохаться с дровами. Не убираю, как память, – она похлопала по могучему белому боку русской печи, занимающей почти треть домика. – И летом на ней спать хорошо… Чего стоите, проходите в зал. Вам чаю спроворить или выпить чего?
Гости согласились на чай.
Василиса включила чайник, ткнула в розетку штепсель гирлянды и выставила на стол печенье в жестяной коробке, коробку конфет и бутылку дешевого коньяка. Роясь в серванте в поисках рюмок, она сказала:
– А я выпью за новогоднее чудо. Сколько раз я Гусеву этого желала, и вот наконец сбылось! – она выставила на стол четыре "стопки".
– Я за рулем, – спешно сказал Строков. – Мне не надо.
– Правильно, – Василиса убрала четвертую стопку. – Сейчас бухим за руль садиться – это вообще капец. Пригнали к нам с утра микрик, маршрутку. Ему какой-то осел в бочину тюкнулся. Руки у него с перепоя тряслись, крутанул