Крупным планом. Дуглас Кеннеди
взял ее за руку:
– Было хорошо.
Я почувствовал, как она застыла.
– Да, – сказала она, – верно.
– Нам нужно это чаще повторять.
– Ты хочешь сказать, напиваться?
– Я хотел сказать, общаться.
Она вырвала руку:
– Не порть…
– Я ничего не хочу портить. Просто дело в том, что в последние месяцы наши отношения были далеки…
– Ничего подобного, – возразила она.
– Ну да, сегодня, после солидной выпивки…
– И вчера тоже, – напомнила она.
– Дважды за полгода. Большое дело. – Я был пьян.
– Ты не хочешь нормально общаться, ты хочешь ссориться, так?
– Разумеется, я не хочу…
– Тогда остановись. Перестань.
– Ты не понимаешь, я хочу тебе сказать…
– Думаю, что понимаю. И хочу, чтобы ты…
– Я хочу забыть про наши проблемы…
– А что, по-твоему, я пытаюсь сделать последние двадцать четыре часа?
– Но ты не хочешь обсудить…
– Нечего обсуждать…
– Надо все обсудить…
– Бен, почему ты не можешь просто заткнуться и позволить…
– Не смей говорить, чтобы я заткнулся.
– Я буду говорить, если ты будешь продолжать вести себя как последний урод.
– Пошла ты!
– Ну вот. Я иду спать.
– Иди спать, иди спать, – нараспев сказал я. – Уходи, отказывайся разговаривать, это все в твоем стиле. Только чтобы не решать…
Но мне не удалось закончить предложение, потому что она захлопнула за собой дверь столовой.
Вот и все наше перемирие.
Я шатаясь перебрался в гостиную, свалился на диван, нажал кнопку на пульте дистанционного контроля и тупо уставился на Си-эн-эн. Затем выругал себя за то, что я такой ублюдок, задремал и проснулся в половине второго, обнаружив на экране Кейт Бример (в еще более боевом виде, чем обычно), которая вела репортаж из какого-то разрушенного города в Боснии.
– …сцены разрушения и человеческих страданий, подобные которым даже самые бывалые корреспонденты…
Кейт. Черт бы тебя побрал. Там. В самом центре событий.
Я еле дотащился до постели. Стянул с себя одежду. Лег рядом с Бет, которая спала мертвецким сном. Я прижался к ее голой спине, поцеловал шею под волосами и позволил своему языку прогуляться вниз, к плечу, и дальше, к лопатке, когда вдруг…
Язык наткнулся на что-то рваное, грубое. Такое, с чем прошлой ночью мой язык точно не встречался, когда двигался тем же маршрутом. Я потер это место указательным пальцем. Шершавое на ощупь. Я попытался разглядеть, что это такое, но было слишком темно. Поэтому я сунул руку в ящик моей прикроватной тумбочки и нащупал маленькую лампочку для чтения, которой можно пользоваться, не мешая спящему рядом человеку и не давая ему повода подать на развод. Включил лампочку и направил узкий луч на спину Бет.
И