Пальмы в снегу. Лус Габас
за черно-желтым пауком, который плел сеть между ветками растения. Ни пауков, ни тарантулов он не боялся. На острове пауки были в десять раз крупнее, чем их в Пасолобино, но какие-то неповоротливые – любого можно было легко прихлопнуть. Вот змеи – совсем другое дело, после того инцидента с удавом он постоянно был настороже.
Закончив свои дела, он подтерся листьями и поднялся, опираясь на ветку. Ветка внезапно ожила, начала изгибаться, и Килиан почувствовал, как сердце уходит в пятки. Присмотревшись, он заметил голову с раздвоенным языком. На автомате, не понимая, что делает, Килиан застегнул ширинку и отступил. Потом повернулся и побежал.
Вскоре он понял, что идет не туда. Выругался и пошел назад по своим следам. Внезапно до ушей донесся чей-то голос. Он прислушался и узнал голос Грегорио. Килиан вздохнул с облегчением: напарник знал местность, как свои пять пальцев. Он ринулся сквозь просвет:
– Грегорио! Ты не поверишь, но я… – И застыл как вкопанный. Грегорио, стиснутый черными ногами, постанывая, трахал кого-то.
Женская рука указала на Килиана, Грегорио обернулся и выругался.
– Нравится смотреть, что ли? – рявкнул он, вскакивая на ноги.
Увидев сперму, стекавшую между худых ног, Килиан покраснел. Женщина осталась на земле, на оранжевом клоте, совершенно голая, рядом валялась пустая корзина. Присутствие Килиана ее не смутило – она улыбалась. Килиан узнал негритянку – он видел ее на плантации.
– Простите, – начал извиняться он. – Я не думал вам мешать…
– Но ты помешал! А я еще не кончил!
Грегорио жестом велел женщине подняться. Та встала и обернула ткань вокруг бедер, потом подобрала корзину и, уже собираясь уходить, протянула мужчине руку.
– Дай мне то, что должен.
– Не в этот раз, – огрызнулся Грегорио. – Я не кончил, поэтому не считается.
Он жестом велел ей уходить.
– Ты не давать мне деньги? – Женщина смерила его раздраженным взглядом.
– Уходи. Сегодня ничего не получишь. Завтра придешь.
Женщина скрипнула зубами и в гневе удалилась. Грегорио подобрал с земли пробковый шлем, отряхнув и водрузил на голову.
– Ну ты и козел, – прошипел он.
Килиан сжал кулаки и молча последовал за ним. На него накатила новая волна зуда, и он начал яростно чесаться. Брат прав: пора очнуться.
Как и было запланировано, вечером они собрались проводить Дамасо, спокойного пожилого мужчину с мягкими чертами лица. Он возвращался в Испанию, после того как тридцать лет прослужил в колонии врачом. Народу собралось много. С одной стороны расположились «старожилы»: Дамасо, Лоренцо Гарус, Антон, отец Рафаэль, служивший в деревеньке Сарагоса, Грегорио и Сантьяго, еще один бригадир. По другую сторону сидела молодежь: Мануэль, который уже собрался переехать в дом доктора, Хакобо, Килиан, Матео и Марсиал. Пока накрывали на стол, старшие предавались воспоминаниям о первых годах жизни на острове – чинная беседа по всем правилам.
Управляющий